Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

– Майка! – крикнул Грених. Та не откликнулась.

Глава 11. Предсмертная агония Грениха

Спустя время Грених стал понимать, что это не наступление сумерек давит чрезвычайной тяжестью на глаза. Лежа на кровати и внимательно вглядываясь в посеревшую лепнину потолка, в изумрудного цвета короткие занавески, он понял, что теряет зрение. С бешеной скоростью слепнет. На сию устрашающую мысль сердце тотчас отозвалось увеличенной частотой сокращений, вернулась головная боль, чуть было утихшая после холодного душа. Грених только начал приходить в себя после долгого пребывания в келье преосвященного, наполненной ароматами олифы, каких-то щелочей, кислот и смол, как вновь был сражен целым букетом неведомых симптомов.

В ужасе вскочив с кровати, чтобы распахнуть плотные занавески и впустить в спальню свет, он тотчас оказался на полу, до того сильно закружилась голова. Стены комнаты заходили ходуном, пол и потолок вдруг поменялись местами, занавески висели не прямо, а диагональю, голландская печь сдвинулась к люстре, как на картинах кубистов. Были это уже не портьеры, не печь, не люстра, а далекие темные вытянутые геометрические фигуры. Очертания предметов в комнате расплывались и исчезали. Слабой рукой он потянулся к висевшему на спинке кресла тренчкоту, ощупью нашел карман, достал часы, щелкнул крышечкой, но не смог разглядеть ни циферблата, ни стрелок.

Страшно пересохло в горле. Невозможно было ни вдохнуть, ни сделать глоток, ни крикнуть – голосовые связки стали вдруг будто стальные – неподвижные и тяжелые.

«Кажется, он меня отравил, – пронеслось в мыслях. – Преосвященный отравил меня… Что же делать? Как? Чем? Я и не пил, и не ел у него ничего. Запахом до смерти трудно кого-то довести, разве только если это не отравляющий газ. Но ведь и сам архиерей был в своей келье, тоже дышал своей олифой. Гипноз! Надо было бежать от него со всех ног… Теперь отчасти и не помню, как ушел. Ничего не видно… Где дверь? Нужна вода… Ничего не вижу – это какой-то самый настоящий парез аккомодации[25]… Может, дурман или белена?»

Заставив себя подняться, Грених стал двигаться туда, где по его догадкам была дверь, на ощупь; его окружала плотная серая пелена, будто в номер сошел лондонский туман. Пытался кричать, но осип, голосовые связки не реагировали на усилия воли и сигналы мозга, выходило какое-то шипение и надрывная хрипота. И вдруг сильнейший удар. Точно стена обрушилась.

Придя в себя, Грених вскинул руки и стал ощупывать возникшее препятствие. Это была и вправду стена, но стояла она вертикально, а не повисла сверху, как профессору показалось поначалу. Он просто со всего размаху в нее врезался. Повернул вправо и дополз на четвереньках до двери. Цепляясь за нее, поднялся, распахнул и вывалился в коридор, хрипло крича: «Воды мне, срочно! Кто-нибудь!»

На счастье, в конце коридора оказался кто-то, должно быть, Марта. Голос сообщил, чтобы товарищ Грених не кричал и что сейчас принесут воды.

Он замер на пороге в коридор, держась одной рукой за ручку двери, другой впившись в выступ стены, покачиваясь, как пьяный, и тщетно вглядываясь в туман. Вот точно так же, верно, чувствовал себя бедный Кошелев, которого наверняка тоже отравили. Таким же, как у Грениха, осипшим голосом он кричал, что слепнет, точно так же, как Грених, не мог ровно ходить, его мучили отчаянная жажда и горькое чувство близкой смерти.

Грених прижал руку к щеке – та пылала огнем.

– Жар! – проронил он. – Проклятый жар. Это единственный симптом, который не вписывался в картину отравления курительными смесями. Что за яд? Не стрихнин, нет, не мышьяк, не аконитин… Что?

В эту минуту послышался торопливый топот. Локоть и предплечье сжала пара маленьких рук, и он узнал Майку, которая молча провела его внутрь, к кровати. Рядом был еще кто-то, Грених слышал шаги второго человека.

– Наливайте прямо в стакан, теть Марта! А графин вот сюда, – говорила девочка. – Спасибо, теть Марта!

Хлопнула дверь.

– Отравили? – спросила она, вкладывая стакан с водой в руку отца. Вот ведь какая прозорливая, сразу догадалась.

Расплескивая воду, Грених принялся пить, будто истощенный жаждой зверь. Жажда приняла оттенок помешательства; вода показалась на удивление вкусной, прохладной, живительной, хотелось, чтобы стакан не иссяк никогда, хотелось оттянуть блаженство. На какое-то мгновение разум сошел к примитивному восприятию, Грених терял осознанность, переставал мыслить рационально. Возникший перед внутренним взором образ Кошелева, припавшего губами к сосуду, отрезвил профессора.

– Принеси мне мой чемодан, – попросил он. – И давай сразу весь графин. Поставь его рядом на пол так, чтобы я его не опрокинул.

– А есть у тебя противоядие? – спросила Майка бесцветным голосом. – Я не хочу, чтобы ты умер.

– Я не знаю, чем меня отравили и как…

– А у здешнего врача есть?

– Майка, я не уверен, что в этом городе вообще есть врач.

Усевшись на пол, он трясущимися, слепыми руками принялся искать среди вещей коробочку со шприцами. Вышвыривая чистые сорочки, носки, он шарил по карманам чемодана и по его дну неловкими пальцами, натыкаясь на острые края книг и тетрадей и периодически поднося к носу то один предмет, то другой. Наконец вынул жестяной футляр, кое-как его вскрыл, достал один из стеклянных цилиндриков, вынул пробирку с плотной пробкой.

– Что ты собираешься делать?

– Я возьму пробу крови, – нервной рукой он принялся за пуговицу на манжете, с которой справился обнадеживающе скоро. Но направив иглу на сгиб локтя, он лишь царапнул ею там, где проходили латеральная и медиальная подкожные вены – попасть в них вслепую было невозможно. Направил иглу во второй раз – не вышло. Иголка проникала сквозь кожу в третий раз, четвертый, пятый, все мимо – поршень в шприце не двигался. Грених пытался его приподнять большим пальцем, держа шприц одной рукой.

– Давай, может, я? – попросила Майка, но аккурат в эту секунду поршень плавно заскользил вверх.

– Наполняется?

– Ага.

Грених вслепую перелил взятую у себя кровь в пробирку, заткнул пробкой и протянул ее Майке.

– Беги к начальнику милиции, отдай ему это. Пусть он доктора Зворыкина из-под земли достанет, а если его не найдет, пусть едет в Белозерск, Москву, Ленинград, – хрипел изо всех сил Константин Федорович, – хоть в сам город Париж! И привезет того, кто сможет провести анализ на наличие яда. Скажи ему, что, возможно, тем же самым отравили Кошелева. И что он в самом деле мертв. А убийца его…

Грениху хотелось назвать имя преосвященного Михаила, но он удержался. Если симптомы отравления Кошелева