Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

в отношении арестованного дело пока не дошло. Присутствовала какая-то общая неясность ситуации. Не хватало мне той уверенности, при которой врага уничтожают без жалости и снисхождения.

— Попридержи тоже с ним пока коней. Разберемся с этими трупами. И тогда более предметно вопросы зададим, — сказал я своему помощнику.

Тот только плечами пожал. Он был сторонник грубых, прямолинейных и эффективных методов. Но эффективны они не всегда.

Итак, что у нас по новому убитому? Эксперты смогли снять с него отпечатки пальцев. Но по картотекам они не проходили. Значит, к криминалу погибший отношения не имел. Вообще, похоже, был из крестьян — въевшаяся в руки земля, характерные мозоли. У уголовников и интеллигентов обычно руки мягкие, к грубой работе не приученные.

Никаких особых примет. Никаких при нем предметов, которые могли бы навести на личность. Ничего.

Кинули мы разыскную информацию и фотографии по всему Союзу. Я не особо верил в успех. Обычно такие запросы оборачиваются пшиком.

Но неожиданно все получилось.

Через пару дней пришла телетайпограмма из Гродно. По фотографии опознан житель Гродненской области Верхнеглавский Глеб Глебович. Выехал из дома две недели назад в Ростов и Москву по делам своей артели и не вернулся. На связь ни с родственниками, ни с коллегами по работе не выходил. Сведений о его местонахождении нет. Решается вопрос о заведении разыскного дела как на без вести пропавшего.

Следователь прокуратуры вызвал из Гродно на опознание родню пропавшего. Приехал его родной брат Артур Глебович Верхнеглавский — угрюмый, здоровенный работяга с напряженными глазами и неторопливыми основательными манерами. Опознал убитого официально.

Мы с Дядей Степой вызвали белоруса на Петровку, чтобы переговорить и попытаться узнать хоть что-то интересное.

Держался он размеренно, солидно, с достоинством. Однако был какой-то раздосадованный. И вовсе не выглядел убитым горем, на что не преминул обратить внимание Дядя Степа и начал задавать соответствующие вопросы.

— Да чего его жалеть-то особо? — отмахнулся Артур. — Хоть и родня, но въедливый такой был. Жадный. Себе на уме. Все что-то выгадывал, высчитывал. На родную тетку донос написал, чтобы сарай у нее забрать. Его все терпеть не могли и держались подальше. Но брат все же…

Если такое родной брат говорит посторонним, значит, погибший был выдающейся личностью по своей пакостности. Но как он стал жертвой кастетчика? Где состыкнулся с западными разведками и зачем он был им нужен? Или явился невольным свидетелем чего-то?

Дядя Степа стал выспрашивать Артура о его родне.

— Война по нам, Верхнеглавским, жестоко прошлась, — вздохнул тот. — Уж не счесть, сколько погибло. Кого-то смертельные бои взяли. Кого-то немцы в хате живьем за связь с партизанами сожгли. А после войны вся семья как-то разлетелась кто куда. Только я на родной земле остался. Да еще вон Глеб… Был…

— В общем, героическая семья. И ни одного предателя? — насмешливо спросил Дядя Степа.

Мне показалось, что Артур на миг смутился:

— Да вроде не знаю таких. Хотя тут дело такое. Гарантию же никто не даст. Сами знаете, какие времена были и как они людей тасовали.

Мне показалось, он что-то недоговаривает. Давить на него или пока не надо? Да, в тех краях все действительно перемешано и сложно — по своей судьбе знаю. Ладно, оставим его временно в покое. Кое-чего еще проверить надо.

— Вы пока не уезжайте, — произнес я в приказном порядке.

— Так как же, — недоумевающе посмотрел на меня Артур. — Там работа. Хозяйство.

— Отдохните. Гостиницу же оплачиваем. Дорогу оплачиваем. Когда еще так беззаботно поживете в столице?

— Ну, как милиция скажет, — развел он руками…

А у меня было одно подозрение. Прибыв в Особняк, я извлек из сейфа папку, которую мне прислали с Лубянки, из отдела по розыску нацистских преступников.

Списки полицайгруппы «Стальные когти». Сто пятьдесят человек. Пролистывал их неторопливо. И наткнулся на то, что и искал.

— «Эврика», — сказал Архимед, выныривая из ванны с шампанским, — произнес я негромко.

На третьей страничке значился Верхнеглавский Казимир Фадеевич, полицай, псевдоним Сапсан.

По традиции «когтям» давали псевдонимы от когтистых птиц.

На следующее утро состоялась новая встреча с Артуром. Он был какой-то настороженный и, похоже, не выспавшийся. Видимо, о чем-то думал тяжелом, что-то вспоминал и вспомнил, а сейчас не знал, рассказать ли нам. И я предполагал, что именно он вспомнил. Надо помочь человеку, если он сам на важный шаг решиться не может.

— Верхнеглавский Казимир Фадеевич ваш родственник? — нейтральным тоном поинтересовался я.

— Дальняя родня. — Артур поежился.

— А говорите, в семье нет предателей.

— Так его с началом войны в армию призвали. Там он без вести в сорок первом и пропал. Больше о нем вестей не приходило. Но…

— Давайте, говорите, — подстегнул я его. — Скрывать что-то и утаивать от нас чревато.

— Селяне говорили, что видели его. Он якобы с полицаями был, в их форме поганой. Тогда они две деревни сожгли, жителей — кого расстреляли, кого угнали в Германию. Да только в такое верить не хотелось.

— А что, Казимир зол был на народную власть?

— Да при поляках его семья сильно зажиточная была. Гордые такие и жадные. Все село у них в должниках, а с родней даже не знались. А как советская власть пришла, так их и раскулачили. В ссылку всю семью. Но Казимир быстро вернулся. Один. В колхозе пристроился водителем.

— Простила, значит, его советская власть.

— Ну, получается.

А он советской власти ничего не простил…

Когда свидетель отправился восвояси с бумагами на получение проездных и дорожных, Дядя Степа, в глазах которого мелькали радостные смешливые искорки, произнес:

— Ну и что значит этот кроссворд?

— Встретил Сапсан случайно родню, — сказал я. — И нет теперь родни.

— Думаешь, этот самый когтистый птиц и есть наш диверсант с кастетом?

— Почему-то уверен…

Глава 28

Газик бодро пылил по прямой, как стрела, дороге, рассекающей чайные поля и пышные сады. Водитель с инкассатором твердо держали курс на артель «Коммунист Закавказья». В опечатанном бауле лежали деньги на зарплату и на производственные расходы. Приличная сумма набиралась, и так сладостно оттягивала руку тяжесть денежных пачек. Опасно с таким грузом ездить — за меньшее в горные реки сбрасывали. Но тут не горы. В горах абреки шалят, бывает. Здесь же, на равнине, пока все спокойно.

Водитель газика, с шутками, прибаутками и радостным смехом обогнал неторопливую эмку. Потом грузовик-пятитонку, груженный ящиками с сельхозпродукцией. И еще три трактора — они плелись, утробно рыча, один за другим.

— К трем бы добраться и обратно в райцентр успеть, — сказал инкассатор — сосредоточенный, лысоватый и пузатый грузин лет сорока,