Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

И как его искать теперь? Вроде и дело сдвинулось. Личность фигуранта установлена. С другой стороны, как сдвинулось, так опять в тупик и уперлось.

Но известия подоспели с другой стороны, откуда уже и не ждали. Меня попросил зайти майор Артеменко из отдела по розыску нацистских преступников. Пообещал порадовать новостями. И вот теперь я сижу и вычитываю материалы по бандитизму, процветающему в Грузии.

Я внимательно прочитал справку по серии нападений на органы власти, инкассаторов.

Оперативная обстановка в Грузии за последние годы, конечно, ни в какое сравнение с той же Западной Украиной не шла. Массового вооруженного сопротивления советской власти не было, хотя кажется, ну что за горец без ружья и кинжала? Однако традиции абречества, кровной мести и националистических обид портили благостную картину. На Северном Кавказе и в Закавказье недобитые после великого переселения чеченские и ингушские банды исправно нападали на госучреждения, отделы милиции, грабили, кого могли. Были свои абреки, хотя в куда меньших количествах, и в Грузии. Набор все тот же — налеты, грабежи, призывы сплотиться против «русских оккупантов».

Никогда плотно не сталкивался с этим регионом, и слава богу. Там сам черт ногу сломит. Лоскутное одеяло из народов, народностей, дележка пахотной земли, которой вечно не хватает на всех, старые кровные обиды.

Майор, выслушав это мое соображение, кивнул:

— Я там пять лет прожил. Ну да, сложновато все. Вороватые кахетинцы, хитрые мингрелы, диковатые абхазы, воинственные сваны — кого еще забыли? Ну несколько десятков народов и народностей — это точно.

— Такие они и есть, как ты сказал? Диковатые, хитрые и вороватые?

— Кто как. Хотя нет дыма без огня, — улыбнулся майор. — Разобраться в этой чехарде и понять, кто есть кто, — это надо там с детства жить, да и то не факт, что получится.

— Никакого желания у меня нет разбираться. Как это к нашему делу относится?

— Лука Чакветадзе, — вытащил из папки фотографию Артеменко. — С сорок шестого года абрекствует в горах в южной и западной частях Грузии. Кличут его Снежным Барсом, ну или просто Барс. Набор подвигов для абрека стандартный — разбой и стрельба в кого попало. Явно выраженная антисоветская направленность — боец за свободную Грузию, за ту самую, какой она при царице Тамаре была в двенадцатом веке.

— О как!

— То, чем занимался до войны, нам в общем-то известно. Из кулацкой семейки. Жил в горах. В конце тридцатых семья даже вступила в колхоз, чтобы не нарываться на неприятности. Призвали его в армию в 1940 году. Служил пулеметчиком в стрелковых частях. С началом войны следы теряются. Возникает уже в сорок шестом. Со своей политической программой — долой СССР. Со своей шайкой. И в маске народного заступника.

— Но тебя по роду службы больше интересуют его достижения во время войны.

— Именно. Он пропал в сорок первом без вести. Были отрывочные сведения, что работал на немцев. Но в доставшихся нам списках нацистских пособников не фигурировал, как мы их ни копали. Но зато нашли некоего Чивадзаде. Похоже?

— Отдаленно, — усмехнулся я. — Обычно немцы точны в документообороте.

— Да кто как. Переврать фамилию дикаря — ну и плевать. В одном месте не так записали, а дальше прижилось. Но мы сейчас уверены, что Чакветадзе и Чивадзаде одно лицо. Точнее, предательское рыло.

— И чем это рыло известно?

— Перешел на сторону врага сразу же. В первом бою добровольно сдался в плен. Прислуживал немцам сначала в качестве лагерного агента. Потом активно участвовал в организации грузинского легиона вермахта.

— Хорош!

— Еще не все. Через некоторое время он оказывается уже на офицерской должности во вспомогательной полиции. И где, как ты полагаешь?

— В «Стальных когтях».

— Именно!

— Интересно, свой кастет он тоже хранит, как и наш клиент?

— Не удивлюсь. Это их фетиш.

— И как такую мразоту не могут поймать уже почти шесть лет?

— Это для нас он мразота. А для горцев — абрек. Защитник. Герой. Покрывают его хорошо. Трижды в пух и прах его шайку разбивали. А он из всех засад целым выходил. Или просто в эти засады не попадал… В отличие от его людей.

— Уже странно.

— В общем, не раз он оставался один и сколачивал обновленную банду. Где-то добывал и оружие, и деньги.

— Понятно где. Турция рядом. Страна НАТО.

— Оттуда деньги наверняка приходят. Но он и сам не дурак заработать. Тут и налеты на кассы. И жулики ему местные помогают, кто социалистическое добро своим считает.

— А еще угнанные в Москве машины продает, — забросил я наживку.

— Верно, — не стал увиливать мой собеседник.

— Это кто-то его хорошо прикрывает. В высоких должностях. И дела вместе делают, — огласил я напрашивающийся вывод.

— Точно в цель попал… И мы недавно установили, кто именно тот покровитель.

На стол легла еще одна фотография. Красивое тонкое лицо, грузинское, взгляд наглый, легкомысленные усы. И на плечах погоны капитана милиции.

— Кто такой? — спросил я.

— Мамука Болквадзе — начальник районного отдела милиции. И представь, это та самая территория, где и обитает, по агентурной информации, Барс. И Мамука тот самый герой, который отважно уничтожал бандитов абрека. Даже медаль получил. И при этом никак не мог взять его самого.

— На чем они сошлись?

— Да на чем и все на Кавказе. Родственники.

— Родственник абрека главный милиционер района?

— Да там все родственники. Кого ни копни — один прокурор, другой абрек. Это Кавказ. Родня дороже государства. Он прежде всего родич, а уж потом бандит. Там наши мерки непримениимы. До сих пор царят отсталые родоплеменные традиции. Тянем их в коммунизм, тянем, а им и в родоплеменном строе хорошо.

— Знакомо. — Мне вспоминались галичанские селюки. Тем тоже было хорошо где-то в неолите.

Везде, по всему Союзу, новое борется со старым — предрассудками, догмами, традициями, жадностью, ненавистью. Басмачи. Западноукраинские темные крестьяне. Кулацкие банды в России. Цепляются слабеющими руками за прежнее. Да, в светлое будущее не все стремятся. Кое-кого нужно туда толкать. А кое-кого и отсекать, порой командой «пли» у расстрельной стены.

— Кавказ, — задумчиво протянул Артеменко. — Слышал, небось, о том, как эти авгиевы конюшни сейчас чистят?

Я только усмехнулся. Углубляться в эту тему совершенно не хотелось. Мне своей головной боли хватало.

— Снежный Барс. Нам нужен этот выродок. Он наверняка связь нашего фигуранта — Сапсана. И много чего рассказать может, — произнес я напористо.

— Нам он тоже нужен.

— И что, еще шесть лет будем ждать, пока он по горам шарится и отделы милиции скупает на корню?

— Не будем. В