Современный российский детектив - Анна Майская

где-то сведения, что якобы в Калининградской области существует некое крайне засекреченное и так называемое логово смерти, оставшееся еще со времен Великой Отечественной войны и разработанное в свое время фашистами. Он почему-то втемяшил себе в мозги, что – хотя многие сотни специалистов занимались розысками того тайного места и ничего не нашли – он обязательно отыщет то ужасное место.

– Простите, товарищ генерал-лейтенант, что прерываю, – вмешался в речь высокопоставленного командира местный руководитель, которого, действительно, интересовали все существующие подробности, – но вот вы сказали «ужасное»… а в чем именно выражается это сравнение?

– Как существует легенда, а может, и совсем не легенда, – не обращая внимание на нарушение принятой среди людей в погонах субординации, продолжал между тем Василий Владимирович, лишь слегка скривив и без того строгую мину, – что на территории бывшей Восточной Пруссии, подвластной в годы войны германским войскам, существовала секретная лаборатория, где на людях проводились страшные исследования, не поддающиеся нормальному восприятию, и что, по всей вероятности, некому доктору Кригеру удалось изобрести эликсир молодости, и что он до сих пор продолжает оставаться живым. Я тогда посмеялся, когда он поведал мне всю эту историю, ведь считал раздобытую им информацию полным абсурдом, потому что хотя у нашего министерства и имелись сведения о существовании некого исследовательского фашистского центра – но бессмертие?! – это я приписал воспаленному молодому воображению; и, наверное, именно поэтому я и не стал тогда воспрепятствовать его решению – отправиться в это захолустье и провести здесь майские праздники. Как теперь известно, – тут он легонько кивнул в сторону своих спутников, – что он отправился сюда не один, а прихватил с собой вашу дочку, свою однокурсницу и, в то же самое время, возлюбленную.

– То есть Вы считаете, – вновь взял слово Сулиев, впечатленный рассказом и едва ли в него не поверивший, выражая эмоции холодным потом, внезапно проступившим на лбу, – что все, что он Вам сообщил, – это правда?

– Я этого не сказал, – в очередной раз нахмурил брови Востриков, однако посчитал озвученную реплику вполне своевременной, – и сейчас я просто констатирую факты. Вы спросите: почему я рассказываю эту историю? Хорошо, я не премину вам ответить: судя по тому кошмарному трупу, что нам удалось увидеть снаружи, у меня возникает, как мне кажется, совершенно очевидный и вместе с тем закономерный вопрос – кому, кроме фашистских, гестаповских прихвостней такое под силу? – сказал высокопоставленный генерал и тут же, словно бы отвечая на свой вопрос, продолжил: – Поэтому – в свете последних событий, где главным, разумеется, является невыход наших детей на связь – думаю, что их уже нет в живых; а также я с уверенностью могу сказать: молодой человек, что лежит сейчас на улице, – точно, не мой ребенок. Так вот, в связи со всем этим у меня возникает вполне однозначный вопрос, обращенный к Вам, товарищ подполковник, – он вперил в начальника полицейского отделения города Икс такой всепроникающий взгляд, какой способен был бы кого угодно заставить вжать в голову в плечи, чего уж там говорить про какого-то там Бунько, – у Вас имеются еще хоть какие-то сведения?

– «Агх», – испуганно икнул провинциальный руководитель, едва не поперхнувшись от наведенного на него заместителем министра вполне объяснимого страха, но, в силу долгой привычки, мгновенно сумел собраться и четко, без запинки, ответил: – Вчера, примерно в то же самое время, что и сейчас, – стрелки часов уже приближались к восьми, – мы обнаружили два тела, – Евгений Захарович, предполагая самое ужасное, не решился назвать те изуродованные туловища трупами, – подобных сегодняшнему. Хм, – он снова проявил перед высокими и вместе с тем заносчивыми гостями нечто, подобное раболепию, – думаю, вам всем нужно будет проследовать в наш морг и провести опознание, правда, сделать это будет тяжело и достаточно трудно, но, простите, такая у нас процедура.

– Как Вы понимаете, товарищ подполковник, – вновь вмешалась в разговор до последней крайности морально напряженная мать, тем не менее, в силу занимаемой должности, научившаяся идеально скрывать свои чувства, – мы приехали сюда не просто так и не питаем особых иллюзий; и не знаю, как бы повел себя сын достопочтенного генерала, – она скорчила недовольную мину, – но моя бы дочь обязательно мне ответила, ну! а раз это не так, значит, уж точно, случилось что-то очень и очень плохое. Поэтому, я считаю, будет лучше, если Вы не будете затягивать всю процедуру, а проводите нас уже куда следует: мы хоть похороним наших детей по-людски, подобающим образом.

Удивительное дело, но держалась эта женщина в такой, совсем даже необычной, ситуации на зависть достойно, чему мог бы позавидовать не один десяток представителей сильного пола; но вместе с тем душа ее внутри практически разрывалась и она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться в кабинете местного начальника отделения, потому что уже ни минуты не сомневалась в трагической гибели своей единственной дочери. Евгений же Захарович в ответ на ее предложение не нашел ничего другого, как самому вызваться сопровождать их в столь прискорбном мероприятии:

– Тогда не будем откладывать – давайте прямо сразу и проследуем в судебно-медицинскую экспертизу, где, пока следователь СК еще на месте, и проведем эту тяжелую для вас процедуру.

Он мог бы, конечно, поручить сопровождение высоких гостей кому-нибудь из своих подчиненных, однако их высокопоставленный статус, как, впрочем, и его чрезвычайно завышенные амбиции, требовали непременно быть с ними рядом, чтобы – не дай Бог! – чего не случилось. Енотов к этому времени уже закончил заполнять протокол осмотра до крайности изуродованного покойника, что, в принципе, сделать ему было вовсе не трудно – это под диктовку-то эксперта Кабанова! – и теперь по просьбе Бунько дожидался окончания его – такого важного! – совещания. Наконец, все вопросы были урегулированы, все участвующие лица собраны и находились в одном месте, так что теперь появилась возможность выдвинуться к зданию судебной медицины и завершить там необходимую процедуру.

Они все вышли на улицу и рассаживались – кто в полицейский «уазик», а кто, позначимее, в немецкий автомобиль следователя – как раз в тот момент, когда к полицейскому участку подкатил катафалк и когда уже известные огромный водитель и его всегда пьяный помощник загружали уже опознанный труп Эбанта Виктора внутрь угрюмого, неприветливого, больше сказать, пугающего салона; и так получилась, что обе машины двинулись вслед за мрачным передвижным средством, со стороны представляясь похоронной процессией. Так они, все вместе, и доехали до местного морга, где изуродованный молодой человек без особых церемоний, можно даже отметить, грубо был сгружен в приемное отделение, чем вызвал неприятное замечание возмутившейся женщины:

– С нашими детьми Вы точно таким же способом обращались?!

Те, пусть