Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Рот кивнул. «И что он тебе сказал?»

«Ну, он сразу же заподозрил, что я из ГРУ. Проект «Петрель» был строго засекречен. Он был ведущим учёным. Он знал, что за ним следят».

«И он все равно спал с тобой?»

«Он был на конференции в Москве. Я подцепила его в баре его отеля. Место было не из фешенебельных, да и сам он не Брэд Питт. В Москве есть места, где женщины вешаются на мужчин постарше, но это было не то».

«Значит, он решил, что вы за ним шпионите?»

Она кивнула. «Я напоила его. Я привела его к себе в комнату. В туалетном столике была спрятана камера, но, как я уже сказала, ничего из того, что она засняла, не могло быть полезным для Игоря. Это был просто секс».

«Ваниль».

«Проще ванили, если такое возможно».

«Значит, он не Казанова?»

«Нет, не он. Я должен был спровоцировать его на какие-то компрометирующие поступки, о которых он не хотел бы, чтобы узнал Главный директорат».

«Какие вещи?»

Татьяна посмотрела на него. «Дай волю воображению, Рот».

"Извини."

«Я даже не пыталась его соблазнить. Он знал, что это такое. Он даже сказал мне, что мне не обязательно с ним спать. Я могу уйти, если захочу. Он, наверное, был джентльменом».

"Это мило."

«Это было редкостью, Рот. Особенно в Москве».

«Но вы не ушли?»

«Я собирался, но мы всё-таки поговорили. Он рассказал мне о своей дочери.

Она была больна, и это не было секретом, но он упомянул, что это очень редкое генетическое заболевание. Он боялся за неё. Я видел это по его лицу.

«Так вот оно что? Это и подсказало вам, что он искал выход».

«Это дало мне некоторое представление. Я имею в виду, что Главное управление хорошо о нём заботилось. Обо всех учёных тоже. Очень хорошие зарплаты. Лучшая медицинская помощь для их семей. Его дочь лечилась в лучшей детской больнице страны. Ей действительно хорошо ухаживали. А сам Саша, как ожидается, получит огромную финансовую премию, когда Петрел родит. Никто бы и подумать не мог, что у него были причины бежать из страны».

«Но у тебя было предчувствие?»

«Его ситуация не сильно отличалась от моей», – сказала она. «Мне тоже хорошо платило государство. Они хотели меня оставить. У меня был неограниченный счёт. Я могла купить всё, что захочу. Но, несмотря на всё это, и я не знаю, признавалась ли я в этом даже себе, на каком-то уровне я знала, что должна уехать. Москва сожрёт меня, если я останусь. И именно это я увидела в нём. Тот же страх. То же знание. Как будто мы знали, что находимся в столовой «Титаника». Всё выглядело идеально. Люстры на потолке. Свечи. Столовое серебро. Играл оркестр. Но крысы разбегались».

«Что ж, — сказал Рот, — ваши инстинкты не ошиблись. Вот он. И я скажу вам вот что: что бы он ни продавал, нам это нужно. Никакая цена не будет слишком высокой. Если он обладает глубокими познаниями в области пяти «П» или хотя бы просто в области Petrel, нам нужна эта информация».

Несмотря на годы интенсивных усилий и полную самоотдачу ЦРУ, АНБ и Разведывательного управления Министерства обороны США, Соединённые Штаты фактически ничего не знали о новом оружии Судного дня, разрабатываемом Кремлём. Они знали поразительно мало о таком амбициозном проекте, и это ужасало людей. Президент потребовал придать ему абсолютный приоритет, и каждое утро Сандра Шрейдер, Эллиот Шлезингер и Фредерик Виннефельд получали секретную записку под заголовком «Проект».

Оппенгеймер. Его отправляли каждый день из Лэнгли, бумажный документ в запечатанном конверте, доставляли вооружённые агенты ЦРУ. И каждый вечер Рот утверждал его содержание. Всегда одно и то же.

Никаких новых сведений.

Сандра руководила чрезвычайно мощным хранилищем данных миссии в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, для отслеживания глобальных ссылок на «Пять П».

Были собраны буквально эксабайты данных, больше, чем могли хранить крупнейшие технологические компании страны, и всё же то, что им было известно об Оппенгеймере, можно было изложить на нескольких страницах. Учитывая, что проект представлял экзистенциальную угрозу, ситуация была невыносимой. Рот должен был в него попасть. Он был готов заплатить любую цену, чтобы Саша был в безопасности.

И не было такого риска, на который он бы не согласился.

Сашу Газинского пришлось привлечь, но Татьяна Александрова не могла быть тем, кто это сделал. Она была лучшим кандидатом для этой работы, в этом не было никаких сомнений. Саша был её контактным лицом. Он сам с ней связался.

Они спали вместе. Если он кому и доверял, так это ей.

Но ситуация, как всегда, была сложнее. Рот не мог положить все яйца в одну корзину. У него был другой план проникновения в Кремль, над которым он работал очень давно.

На самом деле, это готовилось тридцать лет, и Татьяна сыграла ключевую роль в его реализации. Если бы это сработало, у него появился бы «крот» в самом сердце Кремля. Это изменило бы всё.

Но это стоило недёшево. Чтобы добиться успеха, ему нужно было завоевать доверие тех, в кого он хотел внедриться, и этой ценой стала Татьяна.

Глядя на неё сейчас, думая о всех её способах доказать свою преданность, о рисках, на которые она пошла, о принесённых жертвах, он ненавидел себя. Мысль о том, что ему предстоит сделать, вызывала тошноту. Он собирался совершить единственный по-настоящему непростительный грех в шпионской игре. Он собирался предать друга.

Но какой у него был выбор? Россия работала над оружием Судного дня, которое с каждой минутой становилось всё ближе к развёртыванию. И Рот знал, знал, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой на планете, кроме президента России, что мир неумолимо катится к войне. Человечество скатывалось к собственной…

Уничтожение. Следующая Великая война будет не похожа на предыдущие. Это будет пожар поистине библейских масштабов, война, которую невозможно выиграть.

Ибо он не выживет.

Если он мог что-то сделать, чтобы предотвратить такой исход, он должен был это сделать. Если это означало убийство невинного человека, пусть так и будет.

Ягнята приносились в жертву богам на протяжении веков. Леви Рот не был бы тем пророком, который бы не принес эту жертву.

Москва не могла попасть в положение, в котором она считала бы, что война может принести какую-то выгоду. Этого не могло случиться. По крайней