Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

— Есть некоторые пробелы относительно того, чем занималась ваша жена вчера днем. Вот и все, — ответил Зоррита. — Теперь я бы хотел, сеньор Кальдерон, чтобы вы сами, своими собственными словами, рассказали мне, что произошло этой ночью.

— Начиная с какого времени?

— Давайте начнем с того момента, когда вы покинули студию «Канал Сур» и прибыли в квартиру вашей возлюбленной, — попросил Зоррита. — То, что происходило до этого, хорошо задокументировано.

— Моей возлюбленной?

— Это слово употребила Мариса Морено, описывая ваши отношения, — объяснил Зоррита, просматривая свои записи. — Она ясно выразила нежелание называться вашей любовницей.

Это признание Марисы вызвало в нем почти сентиментальные чувства. Забавно, что из нее это вытянуло только следствие. С тех пор как его арестовали, он мало о ней думал, но вдруг ощутил, что скучает по ней.

— Это верное определение? — поинтересовался Зоррита. — С вашей точки зрения?

— Да, я бы сказал, что мы были влюблены друг в друга. Мы были знакомы около девяти месяцев.

— Тогда понятно, почему она делала все возможное, чтобы вас защитить.

— Защитить меня?

— Она пыталась уверить нас, что вы покинули ее квартиру позже, чем это было в действительности, чтобы тем самым вам было труднее убить свою жену…

— Я не убивал свою жену, — заявил Кальдерон со всей профессиональной жесткостью голоса.

— …но она «забыла», что вызывала вам такси и что мы можем получить доступ к данным по всем телефонным разговорам, а также к журналу вызовов таксомоторной компании, а кроме того, разумеется, побеседовать с самим водителем. Так что, боюсь, ее попытки выгородить вас оказались тщетными.

Допрос шел не по тому руслу, которое Кальдерон прочертил своим юридическим умом, пока лежал на койке в камере. Работая судьей, он присутствовал лишь на нескольких беседах с задержанными, а потому плохо себе представлял, как они проходят. Вот почему не прошло и минуты с начала разговора, как он почувствовал, что его загнали в угол. Его согревала мысль, что Мариса назвала его своим возлюбленным, но при этом бросало в холодную дрожь, когда он думал о том, что она сочла, что ему требуется ее помощь, из чего можно было сделать безрадостные выводы. Этот перепад температур привел к тому, что в его организме нарушилось равновесие. Его мысли не желали выстраиваться в обычном строгом порядке, они начинали блуждать, метаться, словно стайки детей на школьном дворе.

— Итак, сеньор Кальдерон, пожалуйста, скажите мне, когда вы явились в квартиру вашей возлюбленной.

— Видимо, около двенадцати сорока пяти.

— И что вы делали?

— Мы вышли на балкон и занялись любовью.

— Занялись любовью? — с безразличным видом переспросил Зоррита. — Могло так случиться, что вы занимались в том числе и анальным сексом?

— Безусловно, нет.

— Похоже, вы в этом совершенно уверены, — заметил Зоррита. — Но я задал вам столь интимный вопрос исключительно потому, что осмотр трупа показал: ваша жена, по всей видимости, весьма часто испытывала подобное проникновение.

В груди у Кальдерона начало подниматься паническое ощущение. После краткого обмена репликами он утратил контроль над беседой. Его самодовольство дорого ему обошлось. Его предположение, что он легко обставит Зорриту в любом интеллектуальном или словесном поединке, оказалось чересчур оптимистичным. Перед ним сидел человек, привыкший к уклончивости преступников и явившийся допрашивать его с четкой стратегией, что, похоже, делало бесполезным аналитический ум Кальдерона.

— Мы занимались любовью, — повторил Кальдерон, не в состоянии больше ничего добавить, потому что иначе это бы выглядело как описание биологического акта.

— Вы хотите сказать, что характер тех и других отношений обычно был именно таким? — поинтересовался Зоррита. — Вы относились к своей возлюбленной с уважением и восхищением, а жену унижали, как дешевую шлюху.

В горле у Кальдерона закипело возмущение, но он успел извлечь уроки из этого разговора. Он понял, что при допросе Зоррита пользуется двумя орудиями: сначала наносит эмоциональный удар, а потом полосует клинком логики.

— Я не обращался с женой, как с дешевой шлюхой.

— Разумеется, вы правы, потому что даже дешевая шлюха не позволит, чтобы ее били и к тому же проникали в нее сзади, ничего за это не платя.

Молчание. Кальдерон так сильно вцепился в край стола, что ногти у него побелели. Зоррита, казалось, не обращал на это внимания.

— По крайней мере, у вас не хватает наглости отрицать, что вы обращались со своей женой столь постыдным образом, — произнес Зоррита. — Полагаю, ваша возлюбленная не знала о такой двусторонности вашей личности?

— Какого хрена, кем вы себя возомнили, что делаете предположения о моих отношениях с моей женой или возлюбленной? — взорвался Кальдерон. Губы у него побелели от гнева. — Какой-то долбаный старший инспектор, явился сюда из Мадрида…

— Теперь я понимаю, почему ваша жена могла вас бояться, — проговорил Зоррита. — За блистательным юристом скрывается весьма вспыльчивый человек.

— Ни хрена не вспыльчивый, — заявил Кальдерон, ударяя по столу с такой силой, что его копна волос подпрыгнула. — Это вы меня подначиваете, старший инспектор.

— Если я вас и подначиваю, то делаю это не путем криков или оскорблений. Я делаю это, всего лишь задавая вопросы, основанные на доказанных фактах. Осмотр трупа показал, что вы занимались со своей женой анальным сексом и что вы избивали ее настолько сильно, что у нее оказались повреждены некоторые жизненно важные органы. Кроме того, вы с давних пор унижали ее, вплоть до того, что завели роман с другой женщиной в тот же день, когда объявили о помолвке с вашей будущей женой.

— С кем вы говорили? — спросил Кальдерон, все еще не в силах обуздать свое бешенство.

— Как вы знаете, у меня была возможность поработать с вашим делом лишь в течение сегодняшнего дня, но мне удалось пообщаться с вашей возлюбленной, и это был очень любопытный разговор, а также с некоторыми вашими коллегами и коллегами вашей жены. Кроме того, я поговорил с некоторыми секретарями в Edificio de los Juzgados и Дворце правосудия, а также, разумеется, с охранниками. Они видели все. На данный момент я провел около двадцати бесед, и никто из опрошенных не выступил в защиту вашего поведения. Наименее эмоциональное описание ваших действий звучало как «неисправимый бабник».

— А что любопытного было в вашем разговоре с Марисой? — не удержавшись и глотая наживку, спросил Кальдерон.

— Она рассказывала мне о вашей беседе, посвященной браку. Помните? — спросил Зоррита.

Кальдерон заморгал, роясь в памяти. Слишком много всего произошло за слишком короткое время.

— Причина, по которой вы женились на Инес: Мэдди Кругмен… И то, что Инес означала для вас стабильность после этого… катастрофического романа?

— Что вы пытаетесь сделать, старший инспектор?

— Подстегнуть вашу память, сеньор Кальдерон. Вы были там,