Вишенка на кактусе - Дарья Донцова

Глава двадцать восьмая

В пять утра меня разбудил звонок в дверь. Я вылезла из кровати, с трудом передвигая ноги, дотащилась до двери, посмотрела в глазок и увидела Белку и тетю Галю.

– Степочка, – быстро заговорила бабуля, – как хорошо, что мы тебя дома застали!

А где еще можно найти меня в тот момент, когда солнце только-только поднимается из-за горизонта? Я заставила себя улыбнуться.

– Входите.

Через пару минут я поняла, что ошиблась в количестве гостей. В холл вошли уже упомянутые Белка и тетя Галя, а с ними еще баба Ната, Варвара и незнакомая мне женщина с хмурым лицом, плюс собака Магда. Она всегда пребывает в прекрасном настроении, а вот мне ни свет ни заря трудно прикидываться радостной при виде незваных гостей. Но я постаралась изо всех сил, украсилась самой прекрасной улыбкой и предложила:

– Чай, кофе?

– Мы не есть-пить пришли, – пробурчала хмурая тетка. – Дело у нас.

– Пойдемте в гостиную, – предложила я, – сядем спокойно.

Когда все разместились в креслах, а Магда – на диване, тетя Галя завела беседу:

– Степашечка, ты умная, красивая…

– Лучше сразу прямо скажи, что нам надо, – остановила ее мрачная спутница.

– Степа, это тетя Ляля, – перебила ее Белка.

Я глянула на незнакомку.

– Очень приятно.

– Степонька, – примкнула к беседе баба Ната, – думаю, сначала необходимо сказать тебе, что к чему. Вся проблема – в прадедушке Трифоне. В гинекологической ели были ветки, которые сбоку отпочковались. Кроме того, мы не знаем, куда он дел сундук бабы Доти.

Я украдкой глянула на часы. Так, у меня есть время, чтобы попытаться понять, о чем идет речь. И для начала необходимо задать вопрос.

– Что такое гинекологическая ель? – осведомилась я.

– Не знаешь? – изумилась тетя Галя.

– Такое растение, – принялась размахивать руками Варвара, – оно у всех разное. У нас – с яблоками. Понимаешь?

Зафиксировав на лице улыбку, я кивнула. Гинекологическое фруктовое дерево? Конечно, я все понимаю! Но боюсь спросить, из какого места оно растет.

– Молодежь молчит! – велела баба Ната. – Сейчас старшие говорят!.. У прадеда Трифона была жена Матрена, понятно?.. Степа, отреагируй!

Я быстро кивнула. Баба Ната вытянула левую руку и начала загибать пальцы.

– А еще были другие супруги у мужика: Евдокия, Василиса и Люба. Вроде Марфа тоже, но насчет нее у тети Моти были сомнения. Ясно?

Я опять кивнула. Пока никаких проблем. У Трифона были четыре спутницы жизни. Значит, он мусульманин. Странно, что у мусульманина и его женщин русские имена, но и не такое случается.

– Жили они в селе Кузово, – продолжала баба Ната. – Детей у Трифона народилось!.. Полная деревня! И отец всех признал, и тех, кто по любви получился, и тех, кто от законного брака. Матрена мальчиков родила, помощников, добытчиков. А остальные были бракоделками, у них девки в основном получались, от которых никакой прибыли в будущем, только расходы.

Я хотела уточнить, что пол ребенка определяет мужчина, от женщины он никак не зависит, но промолчала.

– И что вышло? – развела руками баба Наташа. – От Матрены – Андрей, Елистрат, Петр, Виктор и Николай. От Евдокии – Анна, Елизавета, Надежда и Павлина. От Василисы – Надежда, Екатерина и Анна.

Я потрясла головой и тихо поинтересовалась:

– Почему Трифон дочек одинаково назвал? И сколько у него всего наследников было?

– Прапрадедушка в этой катавасии ни при чем, – влезла в диалог Варвара, – это его бабы чудили. Одна родила Анну, и второй это имя нравится. И что в итоге? Пойдут они на речку, одна мать орет: «Анька, иди, помогай белье полоскать!» И вторая появляется: «Анька, где мое ведро?»

– Простите, – остановила я доклад, – похоже, вы говорите о далеких временах.

– Тысяча восемьсот тринадцатый год, – уточнила тетя Галя. – Ой, мы забыли про Машу! Она ж тоже наша, пятеро от нее – Анна, Екатерина, Елизавета, Андрей и этот… по-нашему Жорик, а раньше его иначе называли.

– Джон? – вымолвила Варвара.

– Ну это по-американски, – отмахнулась баба Ната. – А мальчишку назвала мать по-французски… э… э…

– Жорж? – предположила я.

– О! Точно! – обрадовалась баба Ната. – Мы их нашли.

Стало понятно, что ничего не понятно. А бабуля продолжала:

– С ними вообще без проблем. Жорик взялся сам их доставить, спросил, не обидимся ли, если деньги нам вместо подарков и еды привезет.

– Он жив? – обомлела я, вспоминая про тысяча восемьсот тринадцатый год.

Возникла пауза, потом Белка всплеснула руками.

– Степашечка, разве покойник способен прилететь в Москву?

– Нет, – ответила вместо меня Варвара, – смешной вопрос. Жорик в тысяча восемьсот пятнадцатом году родился.

В моей голове начали складываться цифры. Я притихла. Сколько же сейчас лет этому французу? Он будет жить вечно?

– Вообще-то, Жорка самый позитивный, – похвалила современного Мафусаила[6] тетя Галя. – Да и остальные французские ребята тоже. Зря говорят, что они жадные. Наши прилетели с деньгами, жить решили в гостинице. Не то что Анна, которая от Васьки…

У меня по спине пробежали мурашки. Анна от Васьки? Еще одна дочь от какого-то Василия? А он кто?

– Лизка от Евдокии хорошая, – остановила родственницу Белка. – А вот к Ариадне от Ольги вопросы накопились.

– Забудь, – махнула рукой тетя Галя, – она не наша. Оля врет, что от Трифона родила, потом Матвей рассказал правду. И пошла вертеться карусель!

Я глянула на часы и громко сказала:

– Простите, у меня мало времени. Буду задавать вопросы, а вы отвечайте кратко, не растекайтесь мысью по древу[7].

– У тебя протечка? – встревожилась баба Ната. – Степонька, не волнуйся! Сейчас Кузе позвоним, он вмиг приедет исправит!

Глава двадцать девятая

Понадобилось некоторое время, чтобы я полностью разобралась в запутанной истории.

Семья Дмитрия Барашкова, бабушкиного мужа, – широко разветвленный клан. Родословная идет от Трифона Ивановича Фомина. Вот о его предках ничего не известно.

Шел тысяча восемьсот тринадцатый год, только что завершилась война с французами. Мужчин в деревне было мало, а те, кто был, – или старики, или дети. Один Трифон был среднего возраста. Почему его не забрали на войну, история умалчивает.

Мужчина обвенчался с Матреной, та забеременела. И что Трифону делать, пока жена с животом ходит? Не рукоблудством же заниматься! Огляделся Триша по сторонам и пошел к Евдокии. Да видно, мужик обладал особым талантом – любовница вскоре тоже собралась стать матерью. Мужик не растерялся, направился к Василисе, следом к Любови, потом вроде к Марфе, но по поводу последней есть сомнения.

Все отпрыски Трифона отличались крепким здоровьем и ладным телом. Девки – румяные, косы у них толщиной с ногу, выйдя