Дорога к Тайнику. Часть 2 - Мария Владимировна Карташева

— Могу. Только вот в больницу вы меня зря везёте, всё равно подохну. Да собственно, зачем мне жить дальше? — Востриков глянул на доктора. — Можно мне воды?

Врач согласно покивал и поискал пластиковую бутылку в кармане сумки, а Востриков глянул на Лашникова.

— Чего хотел?

— У тебя в квартире найдены фотографии девушек, а также листы бумаги, исписанные странными значками. Ты можешь всё это объяснить? — Игорь показал фотографии находок на телефоне.

— Это не закорючки, это ямовские заклинания. А девушки… — он помолчал и добавил: — Помнишь тётю Катю, уборщицу нашу?

— Конечно, — покивал Игорь.

— Тогда её племянница пропала. Две другие девушки были убиты — подружки Тамты — а сама она пропала. Тётя Катя хотела её ещё с Сапониным познакомить, — лицо Лёши дёрнулось. — Когда вся эта катавасия началась, меня в Никольск транспортировали, там вроде на ноги кое-как поставили. Тётя Катя ко мне постоянно ездила, помогала. Потом упросила попробовать Тамту поискать, — Востриков замолчал и закусил губу. — Я вернулся в Карельск и начал искать. А у меня после ранения боли адские были. Короче, поиски меня завели в одну тусовку, там я, Игорь, навсегда расстался со своей болью. А теперь, наверное, и с жизнью.

— Лёха, ты говоришь загадками.

— Девушки на этих фотографиях, это так называемые мукко первой ступени. Короче, как раньше наследники на трон претендовали, эти тоже типа таких. Нашёл фотки случайно, в том клубе, где стал подвисать со своими новыми товарищами. Они там все поклоняются ямам. Никто из них отношения к ним не имеет, но вот отрава, которую они в себя вливают очень забористая. Я первый раз эту синтетику попробовал, и у меня, Игорь, не осталось ничего, кроме желания жрать её постоянно. Мне так хорошо было. Я и сейчас только о ней и думаю. Понимаю, что подыхаю, а сделать ничего не могу. Я синькой пытался себя отлить от наркоты, но это нереально. Она как вжилась в меня, проросла щупальцами внутрь.

— То есть вы хотите сказать, что ямы снабжают молодёжь наркотиками? — вмешалась Унге.

Востриков покивал, трясущейся рукой поднёс бутылку к губам и, отпив глоток, закашлялся.

— Ты квартиру за наркотики продал? — спросил Лашников.

— Нет, — Лёша отдышался и продолжил: — Я Тамту хотел выкупить.

— Получилось? — Игорь посмотрел на товарища.

— Не совсем. Они бабло взяли, но сказали, что смогу её забрать, если только она сама захочет уйти, — Востриков покачал головой. — Игорёк, я не знаю, что там они с ними делают, но это не Тамта вышла, а зверёк какой-то дикий.

— А про заклинания что знаешь? Зачем они их рисуют?

— Ничего не знаю. Листки эти спёр в том месте, где мы собирались. Они собираются в районе старого кладбища, где раньше базировались склады и автотранспорт в отстойниках стоял. Там сохранился один ангар. Просто так туда не попадёшь, там типа частный клуб и все дела. Даже за деньги не пройдёшь, только своих пускают.

— А ты как своим стал? — спросил Лашников.

— А меня Томас привёл.

— Не понял? — сказал Игорь.

— Томас оборотистый парень, ему нужно жить, и он хочет, чтобы процветал его бизнес, — Востриков часто задышал. — Спроси его, — он прикрыл глаза. — Доктор, совсем мне худо, ломает жёстко.

Врач вздохнул, глянул на Лашникова и Унге, открыл одну из ряда бутылочек с фармацевтикой.

— Сейчас полегче будет, а там уже до больницы придётся дотянуть.

— А смысл, чужую койку занимать? Скиньте меня в лес, там подохну, — огрызнулся Лёша и через мгновенье забылся в тяжёлом блаженном сне.

Лашников с тревогой посмотрел на доктора, но тот пожал плечами и проговорил:

— Я подозревал, что здесь одни алкоголем не обошлось. К сожалению, наркотическими препаратами он убил свои внутренние органы.

— Игорь, есть смысл сейчас полученную информацию сразу передать Малинину, — сказала Унге.

— Сейчас есть смысл мне вернуться. Я с Томасом дружил, и, вероятно, он что-нибудь мне расскажет. А Малинин для него никто. Он, конечно, не откажется от разговора, но и ценного ничего не скажет. Я доеду до матери Вари, поговорю с ней и сразу же обратно. Хорошо?

— Да, конечно.

Унге глянула в окно, улицы расцветали огнями ночного города, машин становилось больше и, несмотря на холодную погоду, лето веселилось вместе с большими компаниями, гоняло на мотоциклах, пыталось радоваться вместе с людьми.

— Унге, я выйду по дороге. Здесь до дома Вари недалеко, — сказал Игорь. — Ты доедешь с ними до больницы?

— Конечно. Не волнуйся.

Машина, рассекая недавние лужи, остановилась возле поребрика. Лашников выскочил, набрал полный кроссовок воды из глубокой лужи, глянул на Лёшу, открывающего глаза, и на секунду замер. Игорю показалось, что Вострикова он видит в последний раз. Дверца машины разорвала нить взгляда, Игорь отступил на шаг назад, посмотрел вслед отъезжающему автомобилю и, тяжело вздохнув, пошёл в сторону дома Вариной матери. Он прошёл несколько пустых дворов, нырнул в нужный подъезд, поднялся в трясущемся от старости лифте на нужный этаж и, глянув на часы, нажал на кнопку звонка. Больше всего он сейчас не хотел ночных стенаний, слёз и обвинений: он почему-то даже не сомневался, что так будет. Но никто в квартире не откликнулся. Игорь потоптался ещё некоторое время на площадке, достал ключи, поскрёб ими в замочной скважине и, открыв дверь, зашёл внутрь.

В квартире было пусто. Игорь обошёл все комнаты, заглянул в спальню, но создавалось такое впечатление, что матери Вари не было дома уже несколько дней. Даже холодильник был пуст и выключен, хотя хозяйкой она была отменной и всегда готовила на несколько дней вперёд. Поразмыслив, Лашников вздохнул, отодвинул кухонный стул, присел и стал набирать номер телефона Алёны Дмитриевны. Конечно, хотелось сообщить лично, но непонятно было, куда она уехала и когда вернётся, а такие страшные новости о дочери женщина должна была знать. В телефонной трубке раздались гудки, и голос автомата сообщил, что аппарат абонента выключен.

Лашников ещё немного посидел, налил себе воды из чайника, в один глоток осушил чашку и, посмотрев расписание электричек до Карельска, понял, что у него есть несколько часов на сон. Сейчас Игорь сам удивлялся своему спокойствию. В первый раз, когда пропала Варя, он не мог есть, спать, казалось, даже дышать.

— Просто я слишком устал, — пробормотал он, снимая ботинки и укладываясь на кровать. — Слишком устал.

Тяжёлый сон быстро прилип к векам, но чужой шёпот постоянно будил Игоря. Лашников открывал глаза, озирался вокруг и снова валился в гнетущее марево дрёмы. В очередной раз вынырнув из обрывков странных картинок, он открыл глаза