Искатель, 2004 №1 - Айзек Азимов

— Я сказал — хватит!

— Это нервное, — бросилась на мою защиту Дженни. — Неконтролируемое словоизвержение свидетельствует о надломе психики, при котором человек пытается обманчиво простым способом заделать трещину в сознании и привести личное «Я» в привычную гармонию с окружающим миром. Однако облегчение краткосрочно и обычно заканчивается срывом, взрывом, паникой, депрессией, истерикой. Шеф, мы будем биться до последней капли крови!

— Конечно, Дженни, — сказал я. — И обязательно до последней.

— И желательно — дона Кроче, — заключил Гарри Балдмэн. — Так, ребята, повеселились, а теперь давайте поломаем головы, как нам отсюда испариться.

И мы стали ломать над этим головы. Я и Дженни — сидя, Балдмэн предпочел мерить подземелье шагами. Узникам, говорят, это помогает не сойти с ума. А еще говорят, что помогает не всем.

Мне лично поставленная задача казалась неразрешимой. Разве что… Разве что… Дженни сказала, что ей не хватило сантиметра, ну, двух. А если составляющие элементы «пирамиды» расположить по-другому? Балдмэн, Дженни, я. Или так: Дженни, Балдмэн, я. Главное, чтобы наверху был я. Потому что у меня конечности длиннее! Потому что мои ручищи отличаются от ручек Дженни так же, как лапищи орангутанга от лапок мартышки. Может, это и не самое удачное сравнение, учитывая неземную красоту мисс Хоуп, но емкое.

Я вскочил, готовый объявить о своем открытии товарищам по несчастью, и… проглотил все слова до единого. Дженни не удержит меня и Балдмэна. Сомневаюсь, что она удержит и одного меня, а Балдмэн — меня и мисс Хоуп. Короче, все — бред и чушь, которую шеф давеча запретил молоть.

— Ты что, Дик? — спросила Дженни.

— Так…

Тут я заметил, что она внимательно смотрит на меня. Очень внимательно. Будто ощупывает глазами.

Я перевел взгляд на шефа. Он делал то же самое — ощупывал, измерял, причем совершенно бесцеремонно.

— Ты не выдержишь, Дженни, — опередил я ее предложение.

— Надо попробовать, — сказал Балдмэн, остановился под окном, широко расставил ноги и уперся в стену руками, а для дополнительной устойчивости еще и своей лобастой плешивой головой.

Дженни поднялась, подошла к нему и собралась было начать восхождение, но тут где-то наверху, где солнце, цветы и пальмы, загремели выстрелы.

Палили от души, не жалея патронов, с каким-то остервенением. Так стреляют, когда на кону — жизнь.

В нашем каземате, и в полдень знавшем лишь полумрак, стало совсем темно. Кто-то лез в окно. Я опустился на колено и стащил с ноги ботинок. Балдмэн сделал то же самое, но с одним отличием — он снял оба.

Когда в оконном проеме появилась макушка «ползуна», я метнул ботинок. И попал.

— Ой! — совсем по-детски ойкнули наверху. — Это ты, Колмен? Мерзавец! Ты знаешь, что полагается за нападение на полицейского? Теперь тебе не отвертеться!

Клянусь, я сразу узнал этот голос. Он принадлежал копу, из-за которого погибли сестрички-француженки и который донимал меня у железной дороги. Но какой же приятный, богатый, красивый у него голос! Да и сам он ничего, ну, туповат малость, так это пустяки, зато решительный, отважный. Из таких получаются отличные друзья.

— Друг, ты что, за нами? — окликнул я полицейского.

— За кем же еще? — пропыхтел коп. — И какой я тебе друг…

В дверь вежливо постучали.

— Гарри, это Уилл, открывай.

Балдмэн зашнуровывал ботинки, поэтому засов отодвинул я.

— Все целы? — осведомился Уилфред Дженкинс. — Значит, успели. Ну что, Гарри, похоже, всем тайнам конец. Или я ошибаюсь?

Он не ошибся.

Глава 9

Слуга трех господ

Дженифер Хоуп печатала быстро. Уже исписанные листы, на полях которых красовался штамп с надписью «Строго конфиденциально», ровной стопочкой лежали справа от пишущей машинки.

Молодой человек в неброском и не слишком дорогом сером костюме, находившийся в той же комнате и с нарочито скучающим видом сидевший у окна, иногда поглядывал на девушку за машинкой и тут же отводил глаза. Он не хотел, чтобы эта выскочка Хоуп перехватила его взгляд и прочитала в нем острую зависть. Ну как же, только-только с академической скамьи, ей бы пару лет посидеть в «полевом офисе»[19] в каком-нибудь богом забытом уголке, поднабраться канцелярского опыта, а уж потом претендовать на агентурную работу. Так ведь нет, повезло девчонке, подключили к операции — и не простенькой, проходной, а специальной, находившейся под присмотром самого директора! Теперь перед ней все дороги открыты. А за какие, спрашивается, достижения? Операция-то, считай, провалилась. Ну, не провалилась, конечно, результат достигнут, но все шло не совсем так, как планировалось, как предсказывали «яйцеголовые»[20] из аналитического отдела. Чем же тут гордиться?

Чиновник зря опасался, что его взгляд будет пойман и расшифрован. Дженифер Хоуп не обращала на него ни малейшего внимания. Ну, предписано инструкцией, чтобы при составлении отчета рядом с агентом был кто-то из чиновников штаб-квартиры, так и пусть сидит, главное, чтобы не мешал: не цыкал зубом, не хрустел леденцами и не зевал со скуки.

Дженни выдернула из каретки исписанный лист, вставила другой, и пальцы ее снова запорхали по клавишам. Оставалось совсем немного — рассказать об их чудесном спасении из подземелья Джованни Кроче и дать оценку собственной роли в происшедшем.

«Гарри Балдмэн, — писала она, — позвонил главе полиции Локвуда с бензоколонки. Видимо, шеф предчувствовал, что события могут пойти по несколько иному сценарию. Конечно, он не мог знать о третьей — старшей — сестре, проводившей собственное расследование обстоятельств пленения убийц-француженок, однако интуиция его не подвела. Уилфред Дженкинс, у которого, как выяснилось впоследствии, были личные контакты с мистером Балдмэном, отреагировал немедленно, стянув к поместью Джованни Кроче все имевшиеся на тот момент в его распоряжении силы, в том числе дорожную полицию и сотрудников Главного управления. Выждав оговоренное с Балдмэном время, он распорядился начать штурм под предлогом освобождения людей, которых Кроче удерживает против их воли. Охрана оказала ожесточенное, но кратковременное сопротивление. В доме полицейские обнаружили труп женщины, ход в подвал и следы поспешного бегства владельца поместья. Мы были освобождены из заточения и после протоколирования наших показаний отпущены. Полагаю, о дальнейшем полнее расскажет мистер Балдмэн, поскольку сама я не обладаю достаточной информацией.

Анализируя собственные действия, я прихожу к выводу, что моя неопытность не слишком мешала мистеру Балдмэну в проведении операции, а в отдельных случаях мое непосредственное участие было даже на пользу. Впрочем, мнение мистера Балдмэна тут имеет определяющее значение, а в его объективности я не сомневаюсь, поскольку за время нашего знакомства и, позволю себе