Очень быстро - Этта Гут

Она пригласила его туда, а потом намекнула, что приезжать-то как раз не надо: стоп!

Неужели там затевалось что-то такое, от чего эта глупышка хотела Миху в очередной раз оградить?!

Тогда… Тогда, выходит, не случайно показалось, что интонации у нее были странными… А значит, вполне возможно, позвонить Михе ее вынудили! Вынудили! А потом телефон снова изъяли и выключили, поняв, что влюбленный в Ильзу Миха не успокоится и продолжит названивать.

Но кто это все мог затеять? У кого хватило бы власти и одновременно глупости?

Ответ в голову по-прежнему приходил один: ебаный Антоша! Мажорчик, которому Миха «посмел» указать на место, когда этот сопляк надумал хамить и гнуть пальцы в больнице сначала до, а потом и после операции. Версия по-прежнему выглядела безумной, но ведь в том случае, если все-таки принять ее на веру, то все как раз и выстраивалось так, что не придерешься. Ложилось сюда даже то, что этот козел вчера настойчиво приглашал Миху посоревноваться с его новенькой «Хаябусой».

Решил использовать Ильзу, чтобы гонка эта все-таки состоялась? Та отказать не смогла, но сделала все, чтобы Миху предупредить: не езди, не пей из козлиного, блин, копыта, а то сам козленочком станешь!

От одной только мысли о гонке: не просто о том, чтобы пульнуть самому по пустой дороге, а именно о соревнованиях, — в животе все будто бы смерзлось в тяжелую, обжигающе холодную ледышку. Но зато на душе так и горело очевидное: если Миха сейчас отступит, поддавшись панической атаке, он остаток жизни не козленочком и даже не козлом, а натуральным уебаном проживет!

При ином раскладе он бы сейчас просто хватанул четвертинку или даже половину таблетки клоназепама и через двадцать минут стал бы расслабленным до приятной улыбчивости и неторопливым, как большой океанский лайнер где-нибудь в узком Которском заливе. Миха как-то на отдыхе наблюдал за таким, дивясь его размерам и забавляя себя размышлизмами о том, что количество пассажиров этого многопалубного гиганта, пожалуй, будет поболе, чем жителей в том же Которе и его окрестностях…

Да, если бы речь не шла о вполне возможных гонках, опытный в таких делах Миха так бы и поступил: закинулся бы успокоительными «колесами», прости господи, и был бы кум королю и сват министру. Но впереди-то отчетливо маячило то, что требовало не расслабленности, а полного сосредоточения и максимально быстрой реакции!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ильза!

Миха прикрыл глаза и принялся считать до ста, правильно, как учили, вдыхая и выдыхая. Мерзкая капля пота сползла с виска по щеке и щекотно нырнула на шею. Он раздраженно вытер ее, покивал сам себе: «Не дождетесь!», а потом натянул шлем, перчатки, убрал подножку, пригнулся к рулю и стартанул так, что только песок из-под заднего колеса «говна мамонта» полетел.

И нет: не «говна», а «Ямахи» с горделивой, хоть и давно исчезнувшей с обтекателя в процессе многочисленных ремонтов надписью FZR1000 «EXUP». Еще повоюем!

Приметная красная кнопка, удобно расположенная под большим пальцем правой руки, манила и страшила одновременно. Когда Миха разложился на трассе во время своей последней в жизни гонки, после чудом не оставшись инвалидом, он нажал именно ее… С тех пор к ней не прикасался, хотя Левша и отрапортовал, что и эта, мягко говоря, нестандартная система старенького «спорта» им проверена и работает исправно. «Ямаха» не подведет! Главное, чтобы и ее, и себя, и, главное, Ильзу не подвел сам Миха…

Глава 37

Все было как и в прошлый раз: множество двухколесных, двигавшихся в том же направлении, что и сам Миха, и очередь на въезд. Правда, куда более короткая. Основная масса уже там, внутри? Но Миха-то приехал даже раньше назначенного Ильзе, а после озвученного и ею самой времени.

— Чего сегодня за тема? — Миха дернул за рукав байкера, двигавшегося радом с ним.

— Мажорчик один «Хаябусу» прикупил. Обещал показать, на что способна, — с готовностью сообщил тот.

Миха в ответ только кивнул. Это он и сам знал. Не желая попасть в ситуацию, когда прибывающий народ его моц запрет на парковке, Миха предусмотрительно пристроил его практически у фабричной проходной, под направленной в его сторону неприметной камерой, скрытой в тени близкого навеса, а дальше пошел пешком.

— Все-таки решил поучаствовать? — спросил вскоре нарисовавшийся рядом Гринч.

Он тоже был на своих двоих, и вдруг оказалось, что Миха его существенно выше. Зато вздыбленный зеленый ирокез торчал по-боевому бодро. Миха улыбнулся, тукнулся с Гринчем кулаком, а после подумал немного и пожал плечами, не зная толком, что ответить. Гринч вздохнул:

— Ну, надумаешь соскочить, я пойму. Красивая она, конечно, девка, и с характером, но не стоит того, чтобы еще и ты во всем этом замазался, Быстро. С другой стороны, и на то, что этот уебок там творит, спокойно я смотреть тоже не могу. И смотреть не могу, и вмешиваться не сейчас бы… Сука!

Гринч оборвал сам себя и в раздражении топнул ногой. Таким Миха его, пожалуй, видел впервые. Но не это было главным.

— В смысле — творит? Кто — творит?

— Да сынок Княжича, чтоб ему. Шоу он там… Сука! Может, папаша образумит. Так-то должен быть как раз сегодня. Забились на…

Гринч говорил что-то еще, но Миха его слушать уже не стал, а торопливо зашагал вперед, потому что и того, что уже было сказано хватило, чтобы тревога, и ранее совсем не дремавшая, теперь возросла до уровня «Аларм» и выла внутри пожарной сиреной.

— Хочешь, я тебе свой мотоцикл дам, а, Бастро? — крикнул в спину Гринч.

Это было… неожиданно. Настолько, что Миха даже притормозил. Гринч догнал, придержал за локоть:

— Так хоть какой-то шанс будет. Ну… в гонке, если ты решишь…

— Так, — Миха привычно потер лицо, потом уши, а после отполировал себе коротко стриженый затылок. — А можно коротко, но четко: к чему ты меня вроде как готовишь, да все никак ничего внятного не скажешь?

— Там Ильза эта твоя, — отворачиваясь и играя желваками сообщил наконец-то Гринч. — Антон притащил ее с собой, поставил на пустую бочку, чтобы всем видно было, и теперь… развлекается. И вроде жалеть ее нечего — столько народу, слышал, она по пьяни погубила…

— Ни одного! — разом взбесившись, перебил Миха и ухватил Гринча за грудки.

Рядом тут же нарисовалось сразу двое парней из числа тех, что вечно толклись рядом, но Гринч охладил