Убийство в университете - Фейт Мартин

лабораториях никому и даром не нужен. Я подумал, что надо еще поузнавать в ветеринарных лабораториях. Ну, это ж крысиный яд. Где-то же его должны использовать для тестов, а?

Хиллари подняла взгляд, моргнула, потом кивнула.

— А, ну да. Молодец. Хорошо придумал. Кстати, насчет ветеринарных лабораторий: что там с делом о погибшем охраннике?

Подобно большинству копов, она любила быть в курсе самых шумных дел вокруг.

— Точно не знаю, шеф. Вроде говорили, что это какие-то освободители животных постарались, но, может, просто слухи. Народ слегка перетрусил, бабульки, которые жалуются на бродячих котов, теперь кричат, что они перезаразят их мурок азиатским гриппом, ну, как обычно.

Хиллари рассмеялась — как того и добивался Томми.

— Понятно.

Ей подумалось, что налетчики могли оказаться из той же шайки-лейки, что и ее защитники вымирающих видов, чтоб им пусто было, но это было бы уж слишком большим везением.

— Ладно, поеду повидаюсь с этим зверским зубодером из старого Вудстока, — сказала она и потянулась за сумкой.

— Хотите, я с вами, шеф? — услышал вдруг Томми собственный голос. Хиллари посмотрела на него и, о чудо, улыбнулась.

— Давай, — сказала она.

Хотя, конечно, Томми не надо было учить проводить допросы.

— Ты еще не собираешься сдавать на сержанта, Томми? — негромко спросила она, выходя бок о бок с ним из помещения, куда уже потянулась следующая смена.

— Мне пока рано, шеф. Стажа не хватает.

Хиллари кивнула. Он прав.

— Ну, ты хоть готовиться пока начинай. Чем лучше сдашь экзамен, тем лучше будет запись в личном деле.

Томми кивнул.

— Ладно, шеф, — ответил он, искренне благодарный за совет.

Сегодня же вечером и приступлю, решил он.

* * *

Рэд Рам жил в большом, отдельно стоящем доме, окнами выходившем на лужайки Бленхеймского дворца.

Очень красиво.

Томми, живший вдвоем с матерью в крошечном дуплексе в Хэдингтоне, невольно прикинул, не поздно ли еще выучиться на дантиста.

— А, инспектор Грин, да-да. Секретарша сказала, что вы приедете. Входите, пожалуйста.

Джейми Проспект и впрямь был огненно-рыж, а также, как и положено рыжему, светлокож и конопат. Глаза у него были цвета красного хереса. Очень необычные. Хиллари это не удивило. Она уже неплохо представляла себе вкусы Евы в том, что касалось клиентуры.

Сначала — старик Маркус Гейджингвелл, осколок былых времен, очаровательный старый греховодник. Эдакий шаловливый, но милый дедушка. Настоящий ягненочек.

Потом Филип Кокс, который, как подозревала Хиллари, спускал на нее больше всех. Ну, или она брала с него больше всех. Денежный мешок. Невозможно было представить себе, чтобы в этом магнате перевозок Ева нашла что-то помимо толстого кошелька.

Фрэнки А., он же Майкл Боулдер, явно стал ей родственной душой, красавчиком-любовником, бриллиантом в короне француженки. Забавно, что Хиллари до сих пор не поняла, почему Ева прозвала его Фрэнки. Во всех остальных случаях выбор прозвища был очевиден.

— Хотите выпить? — Дантист оказался удивительно юн, а никаких признаков присутствия женщины в доме не было. — Или лучше горячего? Чай, кофе?

Хиллари и Томми устроились на диване перед очагом, в котором горел живой огонь. За медным экраном в причудливой резьбе потрескивали в ревущем огне и плевались искрами поленья.

— Спасибо, не стоит, — поблагодарила Хиллари. После такого адского денька ей хотелось одного: вернуться на лодку и откупорить бутылочку.

Если память ее не подводит, у этого папика алиби нет. Ни на вечер, ни на ночь. Кажется, Джанин что-то говорила о том, что у него в гостях могла быть замужняя женщина?

Теперь Хиллари понимала, откуда у ее сержанта такие подозрения. Джейми Проспект выглядел записным дамским угодником.

По-видимому, он возбуждал в Еве профессиональную гордость. С этим клиентом она выкладывалась на все сто. Чтобы не наскучить ему. И француженка преуспела — в этом Хиллари не сомневалась.

— Мистер Проспект, в ночь, когда умерла Ева Жерэнт, вы были дома один? — спросила Хиллари, тщательно избегая слова «убита».

— Да.

— Как часто вы проводите вечера в одиночестве?

Джейми Проспект улыбнулся. Улыбка у него была очаровательная. Он носил кремовые слаксы и старый джерси с эмблемой команды по крикету. Можно было не сомневаться: в этом джерси действительно играли в крикет. Этот вид спорта подходил Джейми идеально. Добродушный, долговязый юный англичанин — тип, который Ивлин Во узнал бы с первого взгляда.

— Я об этом уже думал, — сказал Джейми Проспект, и у Хиллари упало сердце. — Когда от вас пришла та девушка, настоящая красавица, и рассказала, что случилось, я несколько растерялся. Бедная Ева! А потом она спросила меня о том, что я делал в ночь, когда умерла Ева, и я… слегка потерял голову. И слукавил.

Хиллари постаралась сдержать улыбку.

«Слукавил»!

Да, в утонченном мире, в котором жил Джейми Проспект, ложь в показаниях вполне можно было элегантно переименовать в лукавство.

Значит, Джанин была права, подумала Хиллари, и оттого последовавшее за этим признание ее совершенно не удивило.

Джейми Проспект действительно принимал у себя замужнюю особу. С тех пор он успел с ней переговорить, и она, пусть и без особого удовольствия, согласилась пообщаться с полицией и подтвердить его алиби.

— Только прошу вас, инспектор Грин, приходите к ней на работу. — Джейми глядел на нее просящим взглядом спаниеля. — Ее мужу обо всем этом знать незачем.

Хиллари тяжело вздохнула и кивнула Томми, который старательно записывал. Она знала, назавтра Томми все организует.

Томми лишь кивнул.

Хиллари задала все положенные вопросы, но ничего нового не узнала. Джейми понятия не имел, кто и зачем мог хотеть смерти Евы. Он был уверен, что Ева умеет о себе позаботиться, и был бы очень удивлен, если бы выяснилось, что кто-то из ее возлюбленных (его выражение) стал бы проявлять жестокость.

— Она была не из таких девушек, инспектор.

— Не из каких? Насилие ее не привлекало или она не стала бы с ним мириться? — с интересом спросила Хиллари.

Джейми Проспект улыбнулся.

— И то и другое.

Хиллари кивнула. И тут глухо. На Проспекте ее список кончался.

Потом она достала ксерокопии дневника Евы. Вновь сложила и взяла так, чтобы слова не были видны.

— Посмотрите на этот значок луны. Иногда она ставила его возле вашего имени. Вы знаете, что это значит?

Дантист наклонился и внимательно изучил страницу. Потом нахмурился.

— Скажите, какие еще даты она отметила?

Почувствовав вспыхнувшую надежду, Хиллари пролистала страницы и нашла второй такой же значок. Назвала даты.

Ее рыжий собеседник нахмурился и принял недовольный вид. Причем недоволен он был скорее собой, решила Хиллари, нежели направлением, которое приняли расспросы.

— Знаете, я что-то… — Он вдруг кивнул: — Да. Я все понял. Это