Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер

В голосе Санникова Анфиса слышала совершенно неподдельные эмоции, он словно заново пережил потерю любимца и поделился болью от этой потери с ней.

«И даже это ничего не значит, — подумала она. — Самые жестокие люди обычно очень сентиментальны и, убив несколько человек, рыдают о судьбе котика, встреченного на улице».

— Я немного устал, — вдруг сказал Санников, глядя в стену над головой Анфисы.

— Хорошо, сейчас вас проводят в палату. Увидимся завтра.

— А что, вы каждый день меня допрашивать будете?

— Я вас не допрашиваю, Юрий Викторович, я же не следователь. Мы просто беседуем, чтобы я смогла лучше понять вас и сделать правильные выводы. Отдыхайте.

Он улыбнулся ей открытой широкой улыбкой, и, когда за ним закрылась дверь, Анфиса подумала, что с этим человеком наверняка что-то не так, и дело тут не в старой детской травме головы. Там травма намного глубже, в душе, и теперь ей предстоит в этом разобраться.

Полина

Утром она впервые за несколько недель решила взять машину. Лев, заметив, как Полина снимает ключи с деревянной ключницы в коридоре, одобрительно кивнул:

— Вот и правильно. И не переживай, все будет как надо.

Она молча поцеловала его в щеку и спустилась в подземный паркинг, села в машину и отправилась на работу.

Вчерашний разговор с Двигуновым не шел из головы всю ночь, ей даже приснился какой-то совершенно ужасный сон. И даже Льву она не сказала, почему машину решила взять именно сегодня. Она собиралась ехать в поселок Лесопильщик, а это больше ста километров, будет время подумать.

По дороге Полину посетила мысль, что надо было взять с собой Двигунова, но потом она решила, что и без вечно ворчащего и недовольного всем и всеми оперативника справится с намеченными беседами. Кроме того, Двигунов искал Милану Котельникову, и отрывать его от этой задачи ей тоже не хотелось.

Поселок Лесопильщик оказался довольно большим, ухоженным и красивым, насколько это вообще возможно в апреле, когда погода то и дело подкидывает сюрпризы в виде внезапного снега после нескольких дней тепла. Но тут все было в порядке — и чистые асфальтированные дороги, и аккуратные тротуары, и уже обрезанные деревья. Чувствовалось, что в поселке есть хозяин.

Остановившись у кафе, Полина нашла адрес пункта полиции, определила по навигатору, куда ехать, и заметила, что в кафе есть окошко с надписью «Кофе с собой». Это было очень кстати — не позавтракав, она очень жалела, что не прихватила хотя бы термос.

Молодая девушка в окошке улыбнулась и поздоровалась, начала уточнять, какой именно кофе предпочитает клиентка, предложила на выбор несколько сиропов. Удивило Полину и то, что рассчитаться можно было не только картой, но и с применением всех новых банковских технологий.

— Однако… — пробормотала она, прикладывая телефон к терминалу.

— А что такого? — удивилась девушка, отдавая ей чек. — У нас тут не хуже, чем в Хмелевске.

— Я уже заметила. — Полина взяла протянутый стакан с кофе. — Уж стаканы точно лучше, чем в кафе у моей работы, — пошутила она. — Не подскажете, я по этой дороге к отделу полиции долго буду ехать?

— По этой — долго, — кивнула девушка. — Лучше поверните сейчас направо, потом у дома из белого кирпича еще раз направо, и останется всего три минуты, там вывеска будет.

— Спасибо. — Полина села за руль и двинулась в соответствии с маршрутом, подсказанным девушкой.

Отдел полиции она действительно увидела сразу — вывеска оказалась огромной, а рядом был припаркован «УАЗ-Патриот» с синей полосой на боку.

«Неплохо тут полиция себя чувствует, — выбираясь из-за руля, подумала Полина. — Такие машины и в Хмелевске не во всех отделениях есть».

Помещение оказалось просторным, светлым, даже «клетка» для задержанных выглядела прилично.

Дежурный лейтенант внимательно изучил протянутое удостоверение и удивленно спросил, возвращая документ Полине:

— А к нам вы по какому делу?

— Хочу поговорить с матерью Юрия Санникова.

Лейтенант удивился еще сильнее:

— А вы не в курсе? Она же в психушке уже пять лет.

— Погодите… — оторопела Полина. — У меня другие сведения…

— Ну да, — понизив голос, сказал лейтенант. — Официально она вроде как там не числится, но живет уже пять лет. Это Александр Викторович устроил, понимаете? Ну, не хочет, чтобы кто-то знал. В поселке все считают, что она живет в пансионате на полном обеспечении, а мы просто в курсе, чтобы не искали, если что.

— Вообще ничего не понимаю, — помотала головой Каргополова. — То есть Анна Михайловна Санникова на самом деле проживает не в Лесопильщике?

— Нет. Она в психиатрической клинике, в Лагутино, это километров двадцать отсюда в сторону Осинска. Скажите… а это правда, что Юрка Санников дальнобоев на трассе мочил? — понизив голос, спросил лейтенант.

— Увы. А вы его знали? — Она прикинула, что по возрасту лейтенант вполне мог учиться с Санниковым если не в одном классе, то плюс-минус.

— Конечно, — подтвердил ее догадку дежурный. — Одноклассники мы. Особо не дружили, он все больше с братом хороводился, хоть и моложе был на десять лет. А уж как со Светкой Котельниковой жить начал, так совсем перестал с кем-то общаться. Александр-то Викторович к тому времени в Москве уже жил.

— А подробнее можете рассказать? — бросив взгляд на часы, спросила Полина, и лейтенант охотно кивнул:

— Проходите, сейчас чайку сделаю, и поговорим. Надо же, как Юрка… кто бы мог подумать…

За чаем со словоохотливым лейтенантом Полина выяснила для себя много интересного из прошлой жизни Юрия Санникова. А вот о его гражданской жене Светлане Котельниковой лейтенант говорил неохотно, ограничившись только фразой о том, что она старше Санникова на десять лет и к моменту их знакомства имела семилетнюю дочь, но это Полина знала и сама.

— Она в разводе была?

— Да в том и дело, что нет. Муж у нее был, Серега Котельников, работал начальником цеха на комбинате. Кстати, вот с ним можете поговорить, он в доме-интернате для инвалидов живет, есть на окраине такой, туда свозят всяких убогих и из Осинска, и из Хмелевска.

— А как же инвалид работал начальником цеха? — не поняла Полина, и лейтенант объяснил:

— Так он инвалидом сделался после того, как его кто-то измордовал до полусмерти. Полгода в больничке валялся, думали — помрет, но нет, выкарабкался. Правда, парализовало его, одна рука только и работает. Ну, с комбината помогли, определили его в дом инвалидов, оплачивают содержание.

— А жена что же?

— Так они с Юркой исчезли отсюда аккурат через месяц после того, как