Синдром пустоты - Эдуард Сероусов

– Смотри, – я показал Вере. – Здесь.

Осторожно отогнув панель, я обнаружил то, что искал – маленький сверток, обернутый изолентой. Внутри оказалась microSD-карта, настолько крошечная, что её легко можно было проглотить в случае опасности.

– Нашел, – тихо сказал я, показывая находку Вере.

– Отлично, – она огляделась. – Теперь нужно уходить. Как можно быстрее.

Мы уже повернулись к выходу, когда я услышал знакомый голос:

– Кирилл? Кирилл, это ты?

Я замер. Обернувшись, увидел пожилую женщину, спускающуюся по лестнице – мою мать. Она смотрела на меня с изумлением и радостью, не понимая, почему её сын, который обычно предупреждал о приездах за неделю, вдруг появился у почтовых ящиков без предупреждения.

– Мама, – я выдавил улыбку, лихорадочно соображая, что делать. – Да, это я. Сюрприз.

– Какими судьбами? – она подошла ближе, всматриваясь в мое лицо. – Ты похудел. И выглядишь уставшим. Что-то случилось?

– Все в порядке, мам, – я обнял её, чувствуя укол совести за ложь. – Просто решил заехать ненадолго. Познакомься, это Вера, моя… коллега.

– Очень приятно, – Вера профессионально улыбнулась, пожимая руку моей матери. – Извините за неожиданный визит. Мы проездом, по работе.

– Какая работа может быть в Твери? – моя мать прищурилась, не купившись на очевидную ложь. Она всегда обладала чутьем на неправду, особенно когда дело касалось её детей. – Кирилл, что происходит?

Я заколебался. Рассказать правду? Подвергнуть опасности родителей? Или солгать, оставив их в блаженном неведении?

– Может быть, поднимемся в квартиру? – предложила моя мать. – Отец будет рад тебя видеть. Он только что вернулся с дачи.

Я бросил взгляд на Веру, ища совета. Она едва заметно покачала головой – нельзя задерживаться, каждая минута на счету. Но как объяснить это матери, не вызвав еще больших подозрений?

– Мам, у нас правда очень мало времени, – я попытался говорить убедительно. – Мы должны быть в Москве к вечеру. Может быть, в следующий раз?

– Кирилл Андреевич Белов, – моя мать скрестила руки на груди, используя мое полное имя – верный знак, что она не отступит. – Ты приезжаешь без предупреждения, выглядишь как призрак, явно что-то скрываешь, и думаешь, что уедешь, не объяснив ничего? Я тебя не так воспитывала.

Я вздохнул, признавая поражение. Моя мать, простая школьная учительница из Твери, обладала железной волей, с которой не могли сравниться даже самые жесткие московские топ-менеджеры.

– Хорошо, – сдался я. – Поднимемся на пять минут. Но потом нам действительно нужно ехать.

Квартира моих родителей не изменилась за годы моего отсутствия. Те же обои, тот же диван, тот же ковер на стене. Фотографии на серванте – я в детстве, я в университете, я в дорогом костюме на фоне Москва-Сити (эту я прислал год назад, чтобы родители гордились своим успешным сыном). Запах маминых пирогов, отцовского одеколона, старых книг. Мой дом, который я оставил так давно, стремясь к другой жизни.

Отец встретил нас в гостиной – седой, но все еще крепкий мужчина с мозолистыми руками механика и прямым взглядом человека, привыкшего говорить правду.

– Сын, – он коротко обнял меня, похлопав по спине. – Не ожидал тебя увидеть. Что-то случилось?

– Почему все думают, что что-то случилось? – я попытался отшутиться. – Разве не может сын просто навестить родителей?

– Может, – кивнул отец. – Но не ты. Не так внезапно. И не с таким выражением лица.

Я посмотрел на Веру, которая стояла рядом, явно чувствуя себя неловко в этой семейной сцене. Потом на родителей, чьи лица выражали искреннюю заботу и беспокойство. И вдруг понял, что больше не могу лгать. Не здесь, не им.

– Вы правы, – тихо сказал я. – Что-то случилось. Что-то серьезное.

Мы сели за кухонный стол, и я рассказал им правду. Не все, конечно – опустил детали, которые могли бы подвергнуть их опасности. Но достаточно, чтобы они поняли суть: я узнал о преступлениях своей компании, пытался их остановить, и теперь моя жизнь в опасности.

Родители слушали молча, не перебивая. Когда я закончил, в кухне повисла тяжелая тишина.

– Я всегда знал, что эта твоя работа до добра не доведет, – наконец сказал отец. – Эти пиарщики, манипуляторы. Всегда говорил тебе – честная работа руками, вот что делает человека человеком.

– Андрей, – мягко одернула его моя мать. – Не сейчас.

Она повернулась ко мне, взяв за руку.

– Что мы можем сделать, сынок? Чем помочь?

– Ничем, мам, – я сжал её руку. – Мы просто заехали на минуту. И теперь нам нужно ехать дальше. Чем меньше вы знаете и вовлечены, тем безопаснее для вас.

– Ты думаешь, нас это волнует? – отец покачал головой. – Безопасность? Когда наш сын в беде?

– Он прав, Кирилл, – сказала Вера, впервые вступая в разговор. – Ваши родители могут быть в опасности, просто потому что они ваши родители. Рогов не остановится ни перед чем.

– Кто такой этот Рогов? – спросил отец, его глаза сузились. – Твой босс?

– Был им, – кивнул я. – Теперь… скорее, человек, который хочет меня остановить. Любой ценой.

– Тогда вам нельзя здесь оставаться, – решительно сказала мать. – Если этот человек настолько опасен, он может искать тебя здесь.

– Мы и не собирались оставаться, – я встал из-за стола. – Нам нужно быть в Москве к вечеру.

– Куда вы поедете? – спросил отец. – У тебя есть безопасное место?

– Есть, – я кивнул, не вдаваясь в детали. – Не беспокойтесь о нас. Лучше позаботьтесь о себе. Может быть, вам стоит на время уехать. К тете Ирине в деревню, например.

– Не дождешься, – отец скрестил руки на груди. – Мы никуда не поедем. Это наш дом. И если твой бывший босс заявится сюда, я встречу его с дробовиком.

– У тебя нет дробовика, пап, – я не смог удержаться от улыбки.

– Значит, куплю, – серьезно сказал он. – Или возьму монтировку. Разницы особой нет.

Я покачал головой, зная, что спорить бесполезно. Мой отец, при всей своей внешней суровости, был человеком с железными принципами и готовностью защищать свою семью любой ценой.

– Хотя бы будьте осторожны, – попросил я. – Не открывайте дверь незнакомцам, не отвечайте на странные звонки. И если кто-то будет спрашивать обо мне – вы меня не видели и не знаете, где я.

– Конечно, сынок, – кивнула мать. – Мы не вчера родились.

Я обнял их обоих, чувствуя ком в горле. Не время для сентиментальности, напомнил я себе. Нас ждет долгая дорога и опасная миссия.

– Спасибо за понимание, – сказал я. – Мы должны идти.

– Подождите, – мать остановила нас. – Вы хоть поели сегодня? У меня есть пирожки, только из духовки.

– Мам, у нас правда нет времени…

– Всегда есть время поесть, – она уже заворачивала пирожки в пакет. – Возьмите с собой. И термос с чаем. Дорога длинная.

Я не стал спорить, зная,