Современный детектив. Большая антология. Книга 12 - Андреас Грубер

— М-м-м, — глубокомысленно промычал Роджер.

— В той комнате Лиза живет почти с рождения, а мне не попалось ни одной памятки, ни одного сувенира, даже из детства. По-моему, я знаю о ней все. Молчуньей Лизу не назовешь, но ее истории — голимые нравоучения. «Наркотики — смерть», «Придерживай штаны», «Прогуливание вызывает рак» и так далее. Ничего… ну, личного.

Роджер вскинул брови и хитро улыбнулся.

— Пошли! — Он поднялся и быстро зашагал прочь, оставив свои вещи в темной комнатке.

Роджер чуть не бежал мимо стеллажей, я следом. В отделе нехудожественной литературы он затормозил и уселся на пол между двумя высокими полками.

Роджер водил пальцем по корешкам книг одного размера, но разных цветов. Довольно тонкие, они стояли длинным рядом. Роджер вытащил две соседние и показал мне. Это же альбомы выпускников пятнадцати— и шестнадцатилетней давности! В те годы моя мама еще училась здесь, в школе Перл-ривер.

— Я вот что думаю, — начал Роджер, — у твоей мамы наверняка были школьные друзья-подруги. Эсэмэс тогда еще не придумали, так, может, она с дороги посылала им письма или, скажем, открытки. Может, какой-нибудь местной девчонке все про тебя рассказывала.

Я во все глаза смотрела на Роджера. Оно, конечно, порядком притянуто за уши, но мне не хотелось его расстраивать, он ведь искренне верил, что мы команда, вместе разгадываем трудную загадку, а неприятного эпизода в комнате для диафильмов просто-напросто не было.

Пальцы нащупали фотографию Зайки. Мама в жизни ничего не хранила, даже не держала на тумбочке наши со Боссом портреты. Никаких сувениров о двух с половиной годах бродяжничества. Никаких «официальных» знакомств бойфрендов с семьей. Собак-приемышей она выхаживала и тут же отдавала.

Единственной, кого она сохранила и оставила, была я.

Не верилось, что план Роджера, то есть копание в школьных годах моей матери, поможет выяснить, кто я такая. Вряд ли, хоть целый триллион лет копайся. Только меня интересовало не это, а совсем другое — что за человек Лиза.

Я шлепнулась на попу рядом с Роджером.

— Значит, по этому ежегоднику мы найдем ее школьных друзей и поговорим с ними.

— Ага! — радостно улыбнулся Роджер. — И обыщем их дома!

Последнюю фразу я проигнорировала и схватила альбом за год, когда Лиза была десятиклассницей. Роджер взял другой.

— Она в каких-нибудь клубах состояла?

Я хмыкнула:

— Только в тех, где принимают поддельные удостоверения личности. Представляешь мою маму членом школьного актива? — спросила я, просматривая страницы альбома.

— Честно говоря, нет. С другой стороны, прости, конечно, но ведь она была кипяток.

— Фи, не в тему!

— Еще как в тему. Если в том году альбом готовил парень, значит, фоток твоей мамы должно быть немерено. Не знаешь, с кем она дружила?

— Знаю только одну, и то потому, что она главная героиня Лизиных историй на тему «Сразу говори „нет“». Я пролистнула несколько страниц до подборки «Друзья навеки» — там были фотографии девушек парами. На первой же фотке попалась Лиза с безумными длинными-предлинными кудрями. Она обнимала за плечи мерзотно пригранжеванную блондинку с лисьим лицом, всю размалеванную голубой подводкой. Я показала фотку Роджеру:

— Узнаешь блондинку?

Роджер покачал головой.

— Мелисса Ричардсон. — До Роджера, похоже, еще не дошло. — Старшая дочь Клэр Ричардсон и нашего Тренера Ползучего.

— Ни фига себе! — Глаза Роджера чуть не вылезли из орбит. — Та, которая пережрала экстази и перепутала сестру с котлетой? Я слышал, она поджарила малышку! — Роджер сделал вид, что дрожит от ужаса.

— А я слышала, что Мелисса пережрала ЛСД, а сестренку утопила.

— Так или иначе, твоя мать дружила с Иммитской Бестией. Круто, а?

— А толку-то. Лиза рассказывала, что Мелисса бросила ее в десятом классе. Мол, кому нужна беременная подруга, которая больше не ходит по вечеринкам? Лиза решила, что подружкам наркошам доверять не стоит, но, по-моему, эта Мелисса — просто типичная Ричардсон.

— Это же как спор о яйце и курице, — нахмурился Роджер. — То есть Мелисса Ричардсон поджарила сестренку, потому что ее родители — моральные уроды, или они стали уродами, потому что она поджарила их ребенка?

— Ребенка она утопила. Как бы то ни было, даже если Лиза посылала Мелиссе открытки, когда бродяжничала, то явно не на адрес Ричардсонов.

— Не-е, сестренку она поджарила, — стоял на своем Роджер, разглядывая фотку. — Кажется, эти подружки не разлей вода. Вдруг они помирились?

— Сомневаюсь, но правду нам не узнать. Когда Мелисса утопила сестренку, ее обвинили в пятистах миллионах преступлений. Клэр Ричардсон и Ползучий внесли за нее залог и увезли домой, но на суд Мелисса так и не явилась. Либо сбежала, либо родители отправили ее в швейцарский реабилитационный центр, потому как Ричардсоны нищебродские места — типа тюрем — не любят. Сейчас все делают вид, что у Клэр и Тренера только сыновья, а дочерей вообще не было.

— Зуб даю, Мелиссин хлам заботливые предки до сих пор на чердаке прячут, — задумчиво проговорил Роджер.

— Решил вломиться к Ричардсонам? — фыркнула я. — Дурачина, в два счета же из школы выкинут!

Роджер листал альбом за Лизин выпускной год.

— Так с кем общалась твоя мать после того, как Мелисса ее бросила?

— Откуда мне знать? А с кем твоя мама общалась в десятом классе? Если ее подружки не стали известными детоутопительницами, ты однозначно ни одной не назовешь!

— Это точно, — кивнул Роджер, а потом вдруг замер и негромко присвистнул.

— В чем дело? — спросила я.

Роджер смотрел на страницу чуть ли не полминуты. Наконец он развернул альбом, чтобы показать фотографии мне. Подборка с Осеннего бала. Я быстро подсчитала, что мама к этому моменту уже была беременна, но не сильно. Она стояла спиной к спине с пышноволосой девушкой, сутулой, жилистой, но довольно симпатичной.

— Черт меня дери, неужели это… Утинг?

Роджер ткнул в конец страницы, где перечислили имена всех сфотографированных, палец заскользил по строчке, остановился, и Роджер прочел:

— Лиза Слоукэм, Новин Утинг.

— Буэ! На какой планете можно вообще дружить с Утингами? — изумилась я. — Они же все шизанутые полудикари.

В глазах Роджера загорелся странный, до подозрительного странный огонек.

— Смотри внимательно, Мози, очень-очень внимательно! — Он обвел пальцем силуэт Новин Утинг. Девушка была худой, если не сказать тощей, но, проследив за пальцем Роджера, я заметила: из-под скрещенных на груди рук выпирает живот.

— Залетела? — выдохнула я. — Моя мама связалась с этой Утинг, потому что обе залетели?

— Ага, — кивнул Роджер. — Если у Утингов пропадет младенец, еще не факт, что они сообщат в полицию…

Тут я поняла, к чему он клонит.

— Думаешь, я Утинг! Обожемой, и до какой же именно степени я кажусь тебе