Бесшумная смерть - Эдуард Анатольевич Хруцкий

Олег Кольцов появлялся редко, но звонил каждый день, вел он какую-то серьезную разработку, поэтому времени свободного у него почти не было. Но Сергей даже радовался своему одиночеству. Днем заглядывал в «Кабачок» выпить пива, потом гулял по городу, заходя в книжные магазины, а вечером читал.

Впервые за много лет службы он чувствовал себя свободным. Раньше, даже уезжая в любимую Прибалтику, он звонил на работу, выяснял, как движется разработка по делам.

Теперь его это больше не интересовало. Он часто вспоминал слова Лешки Тарасова, когда после понижения по службе тот предложил ему встретиться на Патриарших прудах.

– Лови своих карманников, хулиганов, пушеров мелких, а к серьезным людям не лезь. Поумнеешь – хорошую должность получишь, не поумнеешь – пулю.

Но он не поумнел и взял Все-таки сволочь Тарасова в Шереметьево2 с крадеными ювелирными раритетами.

Правда, и эта победа ничего не дала. Он в отделении, а Тарасов, как ему говорили, будет баллотироваться в Госдуму.

Он жил в странное время, в практически незнакомой стране. Но это не повергало его в отчаяние. Побывав в маленьких городках, поговорив с людьми, посмотрев на их убогую, нищую жизнь, Сергей наглядно убедился в необходимости перемен. Нет, он не хотел возвращения к старому, потому что прошедшая жизнь была прелюдией к нынешнему беспределу. Он понимал, что нужны перемены, но какие – сформулировать не мог. Одно он твердо уяснил для себя. Надо работать, не обращая внимания на политические игры начальства.

Этим утром он встал рано. Сделал зарядку, принял душ и пошел на кухню готовить традиционную яичницу.

Любимое радио «Ретро» передавало песню в исполнении Бунчикова, шипела на раскаленной сковородке яичница, часы показывали самое начало седьмого.

И вдруг раздался звонок в дверь. Короткий и робкий. Кого в такую рань принесло?

Никольский натянул тренировочный костюм, пошел к дверям. На секунду пожалел, что оставил пистолет на работе, и распахнул дверь.

На пороге стоял взволнованный Стас.

Сергей втолкнул его в квартиру, захлопнул дверь.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Нет, Васильич, я перепроверился.

– Ты же знаешь, что нельзя приходить ко мне.

– Знаю, – ощерился Стас, – да только я тебе с шести утра звоню. Глухо.

И тут Никольский вспомнил, что он на ночь выключил телефон.

– Что у тебя за пожар? Не мог подождать?

– Не мог.

– Давай излагай.

Стас вздохнул, посмотрел печально на Никольского и достал из сумки зеленый контейнер.

– Это что?

– Банка, украденная в армии.

– Ну а я здесь при чем?

– Васильич, в этой банке радиоактивные материалы. Сергей даже растерялся. Вот жизнь настала! Обычный агент угрозыска приносит оперу не украденные сапоги или пальто, а радиоактивные изделия.

– Как она к тебе попала, Стас?

– Об этом разговор особый, Васильич.

– Ну пошли. Жрать будешь?

– Неужто что осталось, Васильич, – Стас засмеялся, – у тебя на кухне все сгорело.

Тут только Сергей почувствовал горелый запах забытой яичницы.

– От тебя одна потрава, Стас, накрылся мой завтрак.

– Васильич, не горюй, пошли на кухню, я тебе еще лучше соображу.

Стас был парнем проворным и домовитым. Маленькую сковороду он отверг напрочь. Свою чудо-яичницу он мог приготовить только на большой сковородке. Он открыл холодильник, и в дело пошло все: старый шматок сала, зачерствевший сыр, остатки колбасы, даже кетчуп «Анкл Бенс», все это перемешал в кастрюльке с яйцами, плеснул молока. Через несколько минут они ели необыкновенно вкусную яичницу и пили крепкий кофе.

За едой Стас поведал Никольскому весь свой разговор с Колей.

– Ну, Стас, – Сергей закурил, – тебе цены нет.

– Ловлю на слове.

– Пошли напишешь.

Писал Стас долго. Сергей дважды заставлял его переписывать, так как в процессе работы всплывали новые детали.

Наконец Стас закончил «писать оперу» и поставил дату и псевдоним.

Ушел он так же незаметно, как и появился. Выскользнул из двери квартиры Никольского, забежал на этаж выше и там вызвал лифт.

Сергей еще раз перечитал донесение, повертел в руках зеленый контейнер. Чужим он был в его квартире среди оставшихся еще от его деда милых старых вещей. Эта зеленая банка с черными реквизитами на боку пришла сюда из мира установок «Град» и БМП. И показалось, принесла в квартиру запах пороха и гари.

Сергей поднял телефонную трубку, набрал номер Олега Кольцова.

– Родионов, – ответила трубка.

– Кольцова, пожалуйста.

– Кто просит?

– Никольский.

– Из 108го?

– Да.

– Он выехал.

– А когда будет?

– Трудно сказать.

– Понимаете, у меня очень важное дело, могу я соединиться с полковником Комаровым?

Родионов помолчал. Потом спросил:

– А дело действительно важное?

– Чрезвычайно.

– Оставьте номер телефона, вам перезвонят.

– Но это очень срочно.

– Я понял вас, – ответил Родионов, – вам позвонят. Сергей положил трубку и пошел на кухню сварить себе еще кофе. Он даже не успел налить его в чашку, как в комнате протяжно-требовательно зазвонил телефон.

– Никольский.

– Добрый день, Сергей Васильевич, Комаров.

– Здравствуйте, Юрий Павлович, дело у меня к вам срочное.

– Слушаю.

– Не по телефону.

– Ого. Очень срочное?

– Приплыло ко мне по оперативным каналам два часа назад донесение по вашей линии, и очень серьезное.

– Вы же в отпуске.

– Трудовые будни – праздники для нас.

– Ну что, вы ко мне или я к вам?

– Как скажете.

– У вас кофе есть? – лукаво спросил Комаров.

– Найду.

– Тогда я к вам. Чтобы вы лишний раз в нашем доме не светились.

– Записывайте адрес.

– Обижаете.

Комаров приехал через двадцать минут. Он был, как всегда, элегантен, доброжелателен и весел. Таким, каким и должен быть настоящий контрразведчик. Но Сергей уже знал, какой напор, оперативная злость скрываются за внешней доброжелательностью этого человека.

Они так и не успели попить кофе. Как только Комаров увидел контейнер и прочитал донесение, он сразу же бросился к телефону.

Сергей деликатно вышел на кухню, стоял у окна и курил.

Он не успел докурить сигарету, как на кухню вошел Комаров.

– Кофе отменяется, Сергей Васильевич. Нам с вами надо подъехать на Лубянку.

– Прямо сейчас?

– Именно. Квартира у вас хорошая. Настоящая московская. Добрым старым временем пахнуло на меня.

– Квартира от деда осталась.

– А кем ваш дедушка был?

– Адвокат.

– Чувствуется аура. А если не секрет, кто ваши родители?

– Мать – врач-педиатр. Отец – судья. Он погиб. Летел из Сочи. Самолет разбился. А мать умерла.

– Извините.

– Ничего.

– Значит, вы потомственный юрист? – Последнюю фразу Комаров произнес уже в коридоре.

Сергей собрался стремительно.

На ступеньках третьего подъезда главного здания КГБ их встретил подполковник в форме.

– Генерал ждет, товарищ полковник. Вот ваш пропуск, майор.

В вестибюле прапорщики с автоматами долго изучали пропуск и удостоверение Никольского.

– Проходите. – Контролер вернул ему документы.

Никольскому показалось, что сделал он