Поцелуй медузы - Виктор Евгеньевич Рябинин

но и организовывать отдых. По этой причине наш план таков. Сегодня вы отдыхаете, осматриваете достопримечательности города. К работе приступаете завтра. Тамара Петровна откомандирована на три недели в управление связи. Николай Иванович Ланге будет допущен на тот же срок в техническое управление, там у них есть хороший архив, где хранятся некоторые документы по теме вашей командировки. А вы, молодой человек, – Анна Ивановна игриво сверкнула карими глазами, – на вертолете полетите на побережье в базу подводников, встретитесь с командиром лодки, готовящейся к походу. После этого передислоцируетесь в Горячие Ручьи к разведчикам. И еще. Все вы получите мобильные телефоны для связи со мной. Планируем завершить работу до Нового года и отправить вас в Москву под елочку, – заулыбалась женщина.

– Ё моё, – встрепенулся Максим. – Точно, уже декабрь.

Вроде бы совсем недавно он был в Минске, разговаривал с Маришкой… А потом все эти странные события: переезд в Москву, новые сотоварищи, взрывы и потери, авральный вылет на Север. Неизвестно еще, сколько времени они проведут за Полярным кругом. А что потом? Перелет на Кубу? Погрузившись в размышления, Максим признался себе, что давно бы уже послал куда подальше всех этих «командиров», потому как свой долг перед Родиной он выполнил сполна (что нельзя сказать об Отчизне по отношению к нему), однако существовало два «но».

Первое. Он сильно скучает по старшему брату и чувствует, что тому необходима его помощь. По этой причине лететь на Кубу необходимо, а поездка на Север вроде как увертюра грядущих событий.

Второе. Люди, которые его окружают теперь – адмирал Самойлов, Тамара, Сергунчик, Джексон, Паганель и другие, по большому счету ему симпатичны и надеются на него. К тому же адмирал обещал отыскать Маришку… Макс вспомнил светлые волосы женщины, её голос, запах и еще больше ощутил, как ему её не хватает…

– Эй, молодой-красивый! Ты случайно не уснул? – Веселые нотки в голосе Тамары Петровны вернули Максима к реальности. – Мы тут с Николаем Ивановичем делимся впечатлениями насчет нашего куратора Анны. Я считаю, что она молодчина, тянет тяжелую лямку и при этом хорошо выглядит. Николай Иванович говорит, что эта дама весьма поверхностна и неискренна. А ты как думаешь?

Только сейчас Максим заметил, что Анна Ивановна уже ушла, а они втроем продолжают пить кофе в ресторане. Он равнодушно пожал плечами, мол, ему все равно, что собой представляет их новый куратор, лишь бы это не мешало делу. В разговор вмешался неугомонный Паганель.

–Вот что я вам скажу, дорогие мои. Только баран любит овцу за внешность, волк же – за содержание! Эта дамочка показалась мне неискренней особой, но время, уверен, все расставит на свои места.

– Ох и далась она вам, эта Аня, – поморщилась Тамара Петровна. – У

вас, мужиков, богатая фантазия, но больное воображение… Баба как баба. Кстати, не замужем и никогда под венец не ходила. Мне, напротив, понравилось, как она себя держит: уверенно, с достоинством, тактично, с улыбкой. Знаете, только истинной львице всё равно, что мяукают о ней драные кошки и пищат облезлые мышки…

И хотя Паганель яростно замотал головой и попытался что-то возразить, Тамара Петровна пристально осмотрела присутствующих и с видом победителя огласила вердикт, который устроил всех:

– Даже и не спорьте со мной. Если мужчина всегда прав, то женщина никогда не ошибается!

Макс и Паганель лишь многозначительно поглядели друг на друга: хрен этих женщин поймешь!

* * *

Пилот вертолета Максиму не понравился сразу же. Возможно, потому, что скабрезные шутки раздражают и нормальными людьми не воспринимаются ни под каким соусом.

Едва пожав руку вертолетному асу, Макс сразу же услышал:

– Ну что, тот рано встает, кому жена не дает! Гы-гы-гы! Еще нет шести, а мы летим.

– Я не женат, – кратко ответил Макс и замолчал.

Вспомнилось, как вчера они втроем бродили по Североморску. Макс и раньше бывал в этом северном городе, и потому теперь ему было здесь вдвойне интересно. Оказалось, что изменений мало. Мэр города уже много лет все тот же. На многочисленных рынках продолжает идти бойкая торговля всякой всячиной. Добрая половина продавцов в закрытом административном образовании, куда попасть можно лишь по специальным пропускам, – ребята с Кавказа. Знакомый офицер, встреченный Максом у морского вокзала, рассказал, что на кораблях продолжает царить махровая годговщина – мрачный аналог армейской дедовщины, а получить квартиру в Средней полосе России по завершении службы так же сложно, как и в прежние годы.

– Поэтому все это реформирование, если говорить по совести, сплошное очковтирательство московских военных руководителей, – высказал свое мнение знакомый Макса. – Очень жаль, что размер денежного довольствия не соответствует мере ответственности, что лежит на нас.

Одним словом, после первого дня пребывания в Североморске у Максима сложилось тягостное впечатление. Да и в это утро что-то где-то не складывалось, и потому «добро» на взлет от оперативного дежурного пилот получил лишь в половине девятого утра. Несказанно обрадовавшись, вертолетчик быстренько заставил винтокрылую машину взмыть ввысь, развернул её градусов на 120 и взял курс на базу подводников. Все это время Макс продолжал молчать и думать о своем, а пилота, напротив, понесло, как будто тот проглотил сразу дюжину говорящих попугаев. Не прошло и пяти минут, как воздушный извозчик принялся излагать свое жизненное кредо, сводящееся к трем немудреным постулатам.

Во-первых, если наше государство думает, что оно нам платит, то пусть оно думает, что мы ему служим.

Во-вторых, в стране хватает всего. Другое дело, что не всем. Поэтому необходимо уметь толкаться локтями.

В-третьих, деньги не надо любить. Их надо иметь.

Чем больше пилот набивал себе цену, тем больше Максу хотелось набить ему морду. Почему-то снова в голове принялась крутиться колоритная фраза Тамары Петровны насчет шариковых, рвущихся в бультерьеровы. Похоже, с реформированием Вооруженных сил огромной страны этих шариковых в военной форме стало несравненно больше, чем в прежние годы. Если раньше, проезжая мимо поселка Росляково, офицер за рулем собственного авто запросто подбирал своих коллег, томящихся на автобусной остановке, и бескорыстно вез куда тем надо – либо в Североморск, либо в Мурманск, то теперь все изменилось. Принцип «гони монету» нарядился и во флотские шинели и тужурки. Шариковы не только усиленно принялись внедрять свою идеологию, основанную на корысти и личной выгоде, но и, добившись определенных служебных высот, стали окружать себя такими же экземплярами, по определению великого Булгакова, с собачьим сердцем. Максиму были до глубины души противны эти веяния времени, но сдерживать эмоции он научился уже давно и потому лишь рассеянно улыбался, скрывая бурлящее чувство негодования. Тем временем