Глухое правосудие. Книга 1. Краснодар - Анна Александровна Орехова

— Ты рассказывал про подозрения против Сергея, — напомнила она.

Титов почесал затылок и откинулся на спинку кресла.

— Да, был возможный мотив. Плюс один из санитаров видел Власенко в кабинете Подставкина после того, как тот пытался повеситься. Хирурга уже увезли в реанимацию, так что Власенко мог забрать записку.

«И забрал», — мысленно добавила Ника.

— Больше ничего дельного я не нашел. Зато подготовил почву для Голиченко, а он уже завершил начатое.

В материалах дела действительно значились показания санитара, видевшего Сергея в кабинете Подставкина.

— А что насчет жены хирурга? Ее ты подозревал?

— Жену? Ну не то чтобы подозревал. Проверил, конечно. Опять же, измена — сильный мотив, а убитый в предсмертной записке признался в интрижке. Но там и без того мотивов вырисовывался целый букет: пьянки, ссоры, намечающийся развод. К тому же шел судебный процесс. Подставкина обвиняли в смерти пациента, он от безысходности и полез в петлю. Работу бы гарантированно потерял, плюс мог заработать уголовку. Я поначалу искал подозреваемых среди родственников того парня, что по его вине погиб. Думал, может, кто-то решил отомстить. Но не нашел ничего дельного.

Кирилл бросил взгляд на экран телефона. Третий раз за последние две минуты. Куда он так торопится? Успеют они посмотреть и быка, и «Геолокацию».

— Помоги мне разобраться с хронологией. — Ника заговорила чуть быстрее. — В день убийства, в восемнадцать пятьдесят, в кабинете Подставкина находился его коллега, Воробьев. Он утверждает, что не видел ни бокалов, ни бутылок, а время запомнил потому, что Подставкин попросил его уйти, заявив, что через десять минут, в девятнадцать ноль-ноль, у него назначена встреча.

— Все верно. Я сам брал показания у этого Воробьева.

— В девятнадцать двенадцать происходит авария, это установили по записи на моем видеорегистраторе. — Ника невольно коснулась пальцами слухового аппарата. — От больницы до места аварии быстрым шагом идти три минуты, Подставкин был пьян, а потому шел минут пять.

— Я так досконально уже не помню, но похоже на правду.

За последние дни Ника столько раз выстраивала цепь произошедших в тот день событий, что выучила расписание поминутно.

— Получается, Подставкин выпил отравленный коньяк в промежуток между восемнадцатью пятьюдесятью и девятнадцатью десятью. Плюс-минус пара минут в обе стороны.

— Да, время удалось установить довольно точно. К тому же нитроглицерин с алкоголем действуют быстро, там счет шел на минуты.

Ника поймала себя на том, что от волнения отломала на указательном пальце ноготь. Они подобрались к самому интересному.

— А теперь вернемся к Подставкиной. В девятнадцать двадцать семь ей сообщили о смерти мужа, звонили на домашний стационарный телефон. Спустя полчаса она была уже в больнице. Там и в самом деле пешком через парк добираться минут тридцать и примерно столько же на машине, потому что приходится ехать в объезд.

С помощью «Яндекс. Карт» Ника изучила все возможные маршруты от больницы до дома Подставкиных.

Титов погладил подбородок.

— Не понимаю, к чему ты клонишь?

— К тому, что Подставкина могла отравить мужа, скажем, в девятнадцать ноль-ноль, потом быстро добежать домой и в девятнадцать двадцать семь ответить на звонок из больницы. Но есть одно но: в девятнадцать ноль семь она якобы уже была дома, потому что с того же стационарного телефона звонила мужу. То есть отравить его никак не успела бы.

Титов медленно кивнул.

— Все верно.

— Вот только Подставкина соврала! В тот день звонила не она, а ее дочка.

Ника ждала, что Титов начнет спорить и доказывать, что лично проверял показания Подставкиной. Что мать хирурга была не в полной отключке и слышала голос невестки, а дочка в это время гуляла с подругой. Ника полагала, что свидетели либо что-то путают, либо намеренно прикрывают Подставкину, но сейчас дело было в другом. Титов даже не удивился! Он опустил голову и потер шею. Уши его слегка покраснели.

— Ты знал… — озвучил мысли Ники Кирилл. Он позабыл про свой телефон и изумленно смотрел на бывшего следователя. — Ты знал, что она сфабриковала алиби!

Титов попытался выправить ситуацию: покачал головой и даже глаза округлил, разыгрывая удивление.

— Сфабриковала? Нет, это невозможно!

Однако актер из него был примерно как из Ники звукооператор.

— Ты знал, — повторила она вслед за Кириллом. — У тебя это на лице огромными буквами написано! Но почему? Как так вышло? Почему этого нет в материалах дела?

Титов молчал, сжав губы. На его щеках алели пятна, даже шея покраснела. Он смотрел в сторону, словно надеялся, что, если не встречаться с собеседниками взглядом, про него забудут.

Кирилл придвинул свое кресло почти вплотную к креслу бывшего следователя.

— Если расскажешь правду, это останется между нами. В противном случае нам придется идти к Голиченко.

Он говорил спокойно и уверенно, будто и в самом деле собирался сдать Титова бывшим коллегам. Вот из кого получился бы прекрасный актер! Ника знала, что с Голиченко они будут общаться в самом крайнем случае.

Титов облизал губы, качнулся вперед-назад и прошептал:

— Поймите, тогда все выглядело как самоубийство.

Ника тоже пододвинула кресло, и теперь они сидели в кружочке, почти как закадычные друзья — они с Кириллом наклонившись вперед, а Титов, наоборот, вжавшись в спинку кресла, словно стараясь сохранить максимальную дистанцию.

— Рассказывай, — твердо произнес Кирилл.

Титов выдохнул, опустив плечи.

— Девочка потеряла отца… я просто… ей и без того досталось, я не хотел лезть с расспросами. Тогда неважно было, кто звонил. Хирург покончил с собой, какая разница, с кем он говорил по телефону?

Ника потеряла дар речи. Как это какая разница?!

— Ты не хотел допрашивать девочку? — ровным голосом поинтересовался Кирилл.

Титов провел ладонью по волосам.

— Да. Ее отец погиб. Каким человеком надо быть, чтобы заставлять ребенка…

— И ты записал в протокол, что звонила жена. — Кирилл пристально смотрел на Титова. — Ты подделал документы и тем самым помог возможной убийце уйти от ответственности. Я правильно излагаю?

Уши Титова пылали красным, не уступая шее и щекам.

— Тогда об убийстве речь не шла. Все указывало на самоубийство. Я просто не хотел…

— Но Подставкина убили! — не выдержала Ника.

Кирилл сжал ее трясущиеся пальцы. Нужно успокоиться. Нужно выяснить правду. Однако в голове не укладывалось, что следователь обеспечил подозреваемой алиби. Как такое вообще возможно?!

— Ты сам доказал, что это было убийство. — Ника старалась говорить спокойно, но голос дрожал, выдавая эмоции. — А потом закрыл глаза на такую мелочь, как ложные показания! Что, если это она убила собственного мужа? А ты помог ей отвертеться!

— Нет. — Титов сжал кулаки и выпрямил спину. — Я все проверил, это не