"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Ну да, я звонила, – Глазова открыла калитку, – а вы примчались. Молодцы. Значит, неравнодушно к делу относитесь. Значит, убийцу еще не поймали, но поймать хотите.

– Не поймали, но хотим, – подтвердил Страшилин. – А у вас что, новости для нас припасены?

– Милости прошу в дом, – велела старуха.

Она заперла за ними дверь и повела их в комнату. Катя отметила, что двигается она для своего возраста весьма и весьма легко. А в прошлый раз еле ковыляла – разыгрывала комедию, что ли?

В домике жарко грели батареи и пахло освежителем воздуха для туалета. Любовь Карловна указала на стоявшие вокруг обеденного стола в комнате стулья – то же самое место, как и в прошлый раз.

– Располагайтесь.

– Зачем вы так срочно хотели нас видеть? – спросил Страшилин.

Он достал из портфеля папку с бланками протоколов допроса. И положил бланк на стол.

– Стало быть, теперь с бумагой станете со мной разговаривать, – сказала Глазова.

– Официально допрошу вас, – кивнул Страшилин. – Вы сами нас позвали, Любовь Карловна.

– Сама, сама. Кое-что изменилось со вчерашнего дня в наших местах, – Глазова в ответ закивала седой головой. – Только прежде без протокола уж удовлетворите мое любопытство старческое.

– В части чего?

– Что случилось вчера в промзоне, где часовню построили?

Катя села на стул. Ага, в «Маяке» уже знают о вчерашнем происшествии в Удаленной часовне.

– Место называется Смерть майора, – сказала Катя. – На том месте скоропостижно умерла майор ОБХСС Надежда Крылова, она вела дело цеховиков и контрабандистов золота в восьмидесятых. И приехала задержать некоего Виктора Мурина. Но прямо там, на месте, у нее случился внезапно инфаркт. Мурин спасся и впоследствии стал крупным мафиози.

– Про место Смерть майора слыхала, про остальное нет. Очень интересно, – Глазова прищурилась. – Ну а что там вчера было-то?

– Несанкционированное сборище, так это ваш участковый назвал, – сказал Страшилин. – Несанкционированное сборище приверженцев некоего культа.

– Оккультизм? Оккультная секта?

– Нет, вовсе нет. Оккультизмом это вряд ли можно назвать. В общем, смерть они почитают.

– Смерть? Как это? – Глазова хмыкнула, пожала плечами. – Мне сегодня рано утром Полина позвонила Серебрякова, а той Шумовская Лида. А ее Сережка вернулся из магазина – так там только и разговоров: мол, оккультную секту в Каблуково в молельном доме накрыли, полиция рейд провела. Потом позвонила Вероника, ну она совсем уж из ума выжила, такую чушь стала нести, мол, и наши кое-кто с «Маяка» в этом замешаны. Затем опять Полина позвонила – она с нашей председательшей жилтоварищества разговаривала, а у той муж в курсе, мол, монашки всем в молельном доме верховодили. Правда это?

– Ну, лишь отчасти, – ответил Страшилин.

– Нет уж, вы мне точно скажите – правда это? Монашки замешаны?

– Замешаны.

– Понятно. – Глазова откинулась на спинку стула. Она о чем-то напряженно размышляла. – Ну ладно. Пишите в вашем протоколе. Раз так у нас тут дела повернулись, раз вы до этой истины все же докопались… что ж, и я теперь молчать не стану.

– О чем вы не станете молчать?

– Об убийце, – ответила старуха. – Я ведь знаю, с самого начала знала, кто убил Илью.

Катя замерла, Страшилин же остался невозмутимым. Он не спросил: «И кто же убийца?» – а молча записал в протокол допроса фразу свидетельницы дословно, а потом попросил:

– Расскажите, пожалуйста, все по порядку.

– В прошлый раз я вам уже говорила, у меня в тот вечер адски разболелся зуб. Я смотрела телевизор и то и дело грела воду в чайнике на газу, чтобы полоскание оставалось горячим. Из окна кухни я и увидела!

– Кого?

– Сначала машину. Конечно, уже стемнело, но у нас фонарь на улице как раз у дома Ильи. Машина белого цвета, не наша, иномарка. Я ее сразу узнала. Она вышла из машины, а водитель остался ждать.

– Кто вышла? – не выдержала Катя. – Кого вы видели в тот вечер?

– Начальницу монастыря.

– Начальницу монастыря?

– Игуменью, – ответила Глазова. – Это он, Илюша, ее так называл – начальница монастыря.

– Игуменья Евсевия приезжала к Уфимцеву вечером? – спросил Страшилин.

– Она самая. Я ее видела, как вас сейчас. Она открыла калитку и пошла к дому. Наверное, он открыл ей, дверь дома, к сожалению, мне из окон кухни не видна. Потом я услышала, как у Ильи громко включили телевизор. Видно, говорили о чем-то и не желали, чтобы с улицы услышали. Я сделала себе полоскание и хотела досмотреть передачу. Но… мне стало интересно, я тихонько вышла на крыльцо – смотрю, она идет назад к калитке и садится в машину. Так и уехала. Я стала опять телевизор смотреть, а потом в поселке свет погас.

– Вы сказали – сразу узнали игуменью, а что, вы видели ее тут раньше? – Страшилин записывал в протокол.

– А как же. Видела, дважды она к нему приезжала сюда. Машина эта ее типа служебной от монастыря, она же сама уже тоже пожилая. Первый раз она приезжала к Илье в марте. А второй раз всего месяц назад. Я потом у него, конечно, спросила, а он ответил: то, мол, моя старая хорошая знакомая. Прежде веселая была, горячая, как огонь, а теперь строгая. Начальница монастыря – так он сказал.

– Горячая, как огонь? – переспросил Страшилин.

– Вот именно, – Глазова кивнула. – Я сразу поняла, что они в прошлом… Я лукавить с вами не стану – я немножко ревновала Илью.

– Вы его ревновали? – поразилась Катя.

– Мы тут живем окна в окна, он одинокий, я одинокая. Не скрываю, я всегда хотела, чтобы мы с ним были как-то ближе. Не то, чтобы сойтись, это в нашем-то возрасте, а так – лекарство от одиночества – вместе погулять, в саду повозиться, вечер скоротать у телевизора. Илья порой выражал, так сказать, намерения, но иногда он хандрил. То болит, се болит, смерть на пороге… Старики, когда больны, им ничего уже не нужно, компания не нужна. А ухаживать за ним постоянно я тоже, извините, не могла. У меня возраст, своих болячек хватает. Вот так мы и жили, как журавль с цаплей. Но я… не скрою, когда я увидела ее, игуменью, у него второй раз, я немножко заревновала и потребовала объяснений. Вот он и сказал мне – мол, это моя старая хорошая знакомая. И в тот вечер она к нему приехала. Это она его убила. – Глазова посмотрела на Страшилина, потом на Катю. – Я под присягой это готова подтвердить – она у него была в доме, я ее видела, как вас. И это она его