Прощеное воскресенье - Татьяна Аксинина

Новосибирском он не шел. Но спорить с мамой я не стала, к тому же я сильно скучала без мамы в чужом городе. Назад я уехала нагруженная баночками с соленьями и вареньями. Пролетела зима, наступило лето.

Лето было сухим и жарким. Я изнывала от жары, готовясь к экзаменам, лишь изредка высовываясь на улицу. Мечта о пляже не отпускала меня весь месяц, пока шла сессия. Поэтому сразу же после последнего экзамена я помчалась на пляж. В городе было два больших пляжа: городской у коммунального моста и второй – у Бугринской рощи. Второй пляж был дальше, но я выбрала его. Мне хотелось после душной комнаты подышать свежим воздухом в большом парке, покататься на каруселях и качелях.

Как сложилась бы моя жизнь, если бы я в тот день пошла на городской пляж? Или надела новые босоножки вместо старых? Об этом знает только Господь Бог. Но он решил распорядиться моей жизнью по-своему.

Выходя на конечной остановке трамвая, при входе в парк я запнулась. Старенький ремешок моей босоножки не выдержал и порвался. Оглянувшись по сторонам, я увидела фанерную будочку с кривой надписью «Ремонт обуви». Кое-как я доковыляла до будки. Я сидела на узкой неудобной скамеечке босиком и ждала, когда сапожник зашьет ремешок, когда скрипучая дверца впустила внутрь парня. Он зашел забрать обувь из ремонта. Парень был в белой рубашке с закатанными рукавами. Он посмотрел на меня, наши глаза встретились. Я смотрела на него, как он складывал в сумку обувь, и мне хотелось кричать: «Не уходи, посмотри на меня еще раз! Ну, посмотри же!» Парень застегнул сумку и вышел. День померк для меня. Босоножку починили, я расплатилась и вышла на улицу. Парень в белой рубашке стоял на улице и с нетерпением поглядывал на дверь будки. Он сразу же подошел ко мне.

– Привет, меня зовут Серж, а тебя?

– А я Элли.

– Ты приехала из Изумрудного города?

Я засмеялась и сказала, что меня зовут Алей.

Мы весь день гуляли с ним в роще. Он читал мне свои стихи. Мы держались за руки, и я не хотела, чтобы кончался этот день. Я замирала от счастья от одного прикосновения его пальцев к моей руке. Я никогда раньше не верила, что можно влюбиться в один миг. Я была глупая, я боялась, а вдруг не узнаю, что пришла любовь и потеряю в толпе любимого человека. Разве можно пропустить любовь? Разве можно не заметить такое?

Сергей был невысокого роста, коренастый. Волосы у него были светлые и вились, как у Сергея Есенина. И похож он был на портрет Есенина, что висел в комнате у одной из моих подружек. О чем мы проговорили тогда целый день? Я не помню. Помню только ощущение радости и огромного счастья, неожиданно свалившегося на меня.

Петя зашел попрощаться в тот самый, злосчастный день. Марина закричала на него с порога:

– Петя, ну как же так! Я же вас предупреждала, что его хотят убить! Почему вы не предотвратили преступление? Почему вы не помешали ей?

– Марина, что ты хотела, он всего неделю был в Москве. Думаешь, у милиции больше «нету других забот», чем его охранять?

– Арестовали бы его сразу по приезде, для профилактики.

– Здрасьте, я ваша Настя! Он же гражданин Израиля. Его разве так просто арестуешь?

– Ну, не знаю, вызвали бы, припугнули. Глядишь, и сознался бы.

– Может, ему и сознаваться было не в чем.

– Но все сошлось, раз его убили.

– Где ты видишь убийство? В чистом виде – несчастный случай, рядовая авария. Все, тема закрыта! Оно и к лучшему, что все твои фантазии знал только Федор Афанасьевич. Он, кстати, очень дотошный. Жаль, что на нем этот «висяк» остался, ваш вахтер.

– «Фантазии», между прочим, не мои были, а твоих родителей.

– Об этом я хотел с тобой поговорить.

– Да, я согласна.

– Я же не сказал еще!

– Петя, о чем говорить? Скажешь матери, что все совпало, кроме того, что этот сват, и его жена, и дети сроду не были в Новосибирске. А я тебе подпою.

– Спасибо! Я знаю, что ты молчать умеешь. Отдельная просьба: на эту тему книг не пиши.

Закрыв дверь за Петей, Марина включила компьютер. Она открыла свой текст «Анна», перечитала с начала до конца. Набрала последнюю фразу: «Анна была счастлива, что всю жизнь прожила с любимым». Закрыла файл – и решительно удалила его полностью. Потом подумала: «Ох, Петя! Не рано ли ты пожалел Федора Афанасьевича? Он, может, со своей дотошность уже кому-то ордер на арест выписывает».

Наступал вечер. Мысль, что нам придется расстаться, была кощунственна. Сергей, наконец, вспомнил, зачем выходил на улицу: забрать обувь из починки. Мы пошли к нему домой, отнести сумку. Мне было неудобно, я хотела подождать на улице. Сергей не захотел меня слушать. Мы зашли к нему в дом. Родители его были дома. Он представил им меня: «Это моя Аля». Мать Сережи всплеснула руками и засуетилась вокруг стола, приговаривая: «Что же ты, сынок, не предупредил. Мне нашу гостью и угостить особо нечем». Они разложили в комнате стол и накрыли его белой скатертью. Отец Сергея помогал накрывать стол. Я засмущалась, и начала оправдываться, что зашла ни минутку. Как я ни сопротивлялась, меня усадили за стол. Нашлась начатая бутылочка кагора. Мы выпили по рюмочке за знакомство. У меня кружилась голова, я не могла понять, что со мной происходит. Мне казалось, что я давно знаю их всех, что они мне родные люди.

Сергей поехал меня провожать. Я сказала, что живу на квартире, и что хозяйка рано закрывает дверь. Мы ходили кругами вокруг моего дома, пока совсем не стемнело. Мы целовались и не могли оторваться друг от друга. К хозяйке было уже идти поздно. Мы просидели с ним всю ночь на лавочке. Он укрыл меня своим пиджаком и обнимал, чтобы я не замерзла. Я готова была провести остаток своей жизни на этой лавочке, лишь бы он был рядом со мной.

Любовь закрутила меня, я как будто нырнула с головой в омут. Мама звонила, беспокоилась, что я не приезжаю. «Потом, потом приеду», – отвечала я ей. Дни пролетали, как часы, с утра до вечера мы были вместе с Сергеем. Он носил меня на руках, заваливал цветами. Земля плыла под моими ногами от счастья. Затем у Сергея кончился отпуск, и я поехала к маме. Мы решили с ним месяц пожить в разлуке, даже не переписываться, проверить