Искатель, 1999 №6 - Юрий Дмитриевич Маслов

— Понятно, — сказал Климов. — Как звали жену Андрея?

— Тая. Таисия Александровна Краева.

— Вы были с ней в хороших отношениях?

Лоб Турусовой прорезала крутая, как бруствер окопа, складка.

— Я была против этого брака, — проговорила она жестко.

— Почему?

— Это долгий разговор. Но если вас интересует…

Климов украдкой взглянул на часы, понял, что на торжество к Деду опоздал, и, смирившись с этим, перевел взгляд на Грошева — бери, мол, вожжи, в свои руки.

— Ольга Сергеевна, мы не торопимся, — сказал Грошев. — Да и вам будет легче: человеку всегда легче, когда он выговорится.

Турусова, соглашаясь, кивнула.

— Мой брат был человек старомодный, — сказала она, углубляясь в собственные мысли. — А может, просто не успел за временем, которое со скоростью курьерского поезда пронеслось мимо него, пока он сидел в кресле и листал альбомы по искусству, выясняя, как и в чем ходили девицы при Екатерине II. В общем, так или иначе, но он задержался в своем развитии… по отношению к женщине. Он был и остался рыцарем, для которого главное не переспать, а сам процесс ухаживания — разговоры, прогулки, походы в театр, первый робкий поцелуй… Его героиней стала блоковская незнакомка… — Турусова вскинула голову и посмотрела в окно, за которым под напором осеннего ветра, кружась, опадали желтые листья.

И каждый вечер в час назначенный

(Иль это только снится мне?)

Девичий стан, шелками схваченный,

В туманом движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна,

Дыша духами и туманами,

Она садится у окна,

И веют древними поверьями

Ее упругие шелка,

И шляпа с траурными перьями,

И в кольцах узкая рука.

«Актриса, — подумал Климов, — но талантливая и, как всякий талант, одинокая. Наверное, тоже от поезда отстала…»

— Вы меня поняли? — спросила Турусова, почему-то обращаясь именно к нему.

Климов вздрогнул — «Ясновидящая, черт бы ее побрал!»

— Прекрасно.

— А теперь представьте… Андрей возвращается из Парижа, ему звонят из газеты и просят дать интервью. Он, конечно, не возражает — он любит поговорить, угостить, принять… А здесь еще и не гость, а гостья — женщина с глубоким придыханием, интимными нотками в голосе, Таис Краева… Андрей накрыл стол, зажег свечи и… оказался в постели, естественно, вместе с этой Таис Афинской, как он ее впоследствии прозвал. Далее — полный бред. Андрей заявляется ко мне через две недели и говорит: «Женюсь!» Я ему: «С ума сошел? Она тебе не пара — на четверть века моложе и… у вас совершенно разные интересы. Она — шлюха с курьерского поезда!» Он замахал руками, затопал, замычал — ты, мол, не веришь в любовь с первого взгляда, — и ушел, оскорбленный в лучших чувствах. И, конечно же, сделал по-своему — женился. С тех пор между нами — Берлинская стена.

— Вы были у него на свадьбе? — помолчав, спросил Грошев.

— Я же вам сказала: Берлинская стена! — сухо проговорила Турусова, судорожно сглотнув ком в горле.

— Вы хотите сказать, что больше не общались с ним?

— Почему не общались? Общались. Но это общение было односторонним — он приходил ко мне и жаловался, жаловался, жаловался… Я устала от его жалоб.

— На что он жаловался?

— Что она ему изменяет, что он устал от гостей, от ночных приемов, скандалов, ее регулярных исчезновений и вообще — от жизни! И я поняла, что ему конец. Не сразу, но поняла. — Турусова всхлипнула, приложила к глазам батистовый платочек. — И сегодня, когда встретила Климова, — я задумалась и врезалась в его машину, — поняла, что этот конец пришел.

«Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», — усмехнулся Климов, гадая, устроит его коллег такой расклад или нет, и если нет, то как бы он сам поступил на их месте.

Рюмин допил кофе, отодвинул чашечку в сторону и посмотрел на Климова, напряженно посмотрел — что, мол, на это скажете, господин хороший?

— Перчатки, — напомнил Климов.

Грошев, чуть заметно покраснев, вытащил из целлофанового пакетика лайковые перчатки.

— Ольга Сергеевна, кто их хозяин?

— Брат, — без колебаний ответила Турусова. — У него пальто такого же цвета. — Она капризно пожала плечами и, взглянув на Климова, пожаловалась: — Я устала, Климов.

«Отдохни», — чуть было не ляпнул Климов, которому такое панибратство пришлось явно не по душе, но, к счастью, его опередил Рюмин.

— У меня вопросов нет, — сказал он, встал и направился к выходу, отдавая следовавшему за ним по пятам Грошеву последние распоряжения: — Турусова — в анатомичку, оружие — на экспертизу, опись ценных вещей, чтобы потом претензий не было, и… постарайся найти любовника этой стервы. Искать знаешь где?

— Тебе в рифму ответить? — обозлился Грошев.

— Не надо. Там вчера водолазы работали — тебя искали, трясина, говорят, засасывает.

— Иди ты к черту! — рявкнул Грошев, направляясь в соседний дом за понятыми.

— Интеллектуальные ребята, — усмехнулась Турусова. Но без иронии. Доброжелательно.

— Высшая школа милиции, — сказал Климов, поднимаясь. — Вас подвезти?

— Так они же опись ценных вещей будут составлять… Я должна присутствовать?

— Желательно.

— Тогда я, пожалуй, останусь.

— Всего доброго!

— Спасибо. Я могу вам позвонить?

— Буду рад. — Климов спустился с крыльца и по бетонной дорожке, усыпанной желтыми листьями, направился к выходу. Возле калитки обернулся. Турусова стояла рядом с террасой и, прикрывая ладонью глаза от солнца, смотрела ему вслед. «А в ней что-то есть, — подумал Климов, — Иначе с чего бы я так задергался — «Буду рад, звоните…»

Из дома напротив в сопровождении двух гоголевских персонажей — Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича — вышел Грошев.

— Лейтенант, — остановил его Климов, — будут осложнения, звони. — Он протянул ему визитку. — В любое время звони. Домой. Договорились?

Лицо Грошева приобрело озабоченное выражение.

— Что тебя беспокоит? — спросил Климов.

— Никак не пойму ваш интерес…

— Интереса нет, а вот любопытство, обыкновенное человеческое любопытство — огромное. — Климов сел в машину, лукаво подмигнул. — Слушай анекдот… Капитан по радиотелефону связывается с водолазом: «Иван, срочно поднимайся!» — «Зачем? — отвечает тот. — Я еще работу не кончил». — «В гробу я видел твою работу. Немедленно вылезай — тонем!»

Грошев запоздало расхохотался и, проводив взглядом резко взявшую с места машину, вместе с понятыми пошел в дом.

Климов проснулся в семь утра. В это время он обычно вставал, бодро шлепал в ванную, принимал холодный, обжигающий тело душ, жарил яичницу, пил кофе и топал на работу. Сегодня топать было некуда —