Лотос и ветер - Джон Мастерс

увидела, что его глаза открыты и ничего не выражают. У него отвисла челюсть, но он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Он потерял тюрбан, и кровь запеклась под его длинными волосами.

По склону холма к ней приближались сапоги. Майор Хейлинг, тяжело дыша, склонился над ней, уперев здоровую левую руку в бедро, пот стекал за черной повязкой на правом глазу. Подошли пять или шесть горцев, собрались вокруг и уставились вниз на раненого человека и на холм. Один из них сказал: «Ну, Джонни, ты прикончил этого иня!» — и похлопал гуркхов по спине.

«Нет!» закричала Энн. «Он не мертв. И он стрелял не в нас. Это за ним охотились остальные!»

Хейлинг нахмурилась и коротко сказала: «Принеси одеяло. Поторопись». Один из горцев заковылял вниз по склону.

Хейлинг склонилась над раненым и заговорила с ним тихо, настойчиво, на резком языке. Наконец он встал. «Он не может говорить. Боюсь, он парализован. Хотел бы я знать, откуда он. Он не здешний. Как и остальные, двое мертвых там, наверху. Если бы это было так, все было бы проще.

Все еще хмурясь, он стоял, прижимая крючок к металлической пряжке ремня. Энн внезапно села и обхватила голову руками. Сквозь головокружение она услышала, как Хейлинг спросила: «Что делал этот человек, мисс Хилдрет, когда вы впервые увидели его?»

Его голос был настороженным, немного жестким. Он снял шлем, и она увидела седину в его густых темных волосах и заметила, как ссутулились его плечи, какой он теперь немолодой и усталый. Он нравился ей больше, чем когда-либо.

Она рассказала ему все, что произошло. Хейлинг медленно покачал головой, не отрывая взгляда от человека в мантии на скале, чьи мрачные глаза были устремлены через дорогу на север. Мужчина лежал абсолютно без движения. Энн увидела, что он все еще дышит.

Хейлинг сказала: «Они забрали его джезайля? Во всех других отношениях это похоже на кровную месть. Но почему они должны так многим рисковать ради его джезайля?» Вы уверены, что это была не современная винтовка?

— Это было одно из тех длинных старомодных ружей с латунными кольцами вокруг.

«Хм. И они, конечно, не пытались ограбить конвой, это не совсем обычная одежда патана. Он откуда-то с дальнего запада, из-за перевалов. Здесь он должен быть Хаттаком, или джоваки, или африди, или Юсуфзаем — но это не так.

Горец вернулся, неся одеяло, и с помощью трех других солдат начал не очень аккуратно укладывать на него раненого. — Осторожнее! — рявкнула Хейлинг. Он тяжело ранен. И он не враг.

Когда солдаты подняли мужчину, Энн увидела кровь на камне, где лежало его тело, и тогда она поняла, что он не может жить, и снова заплакала. Его кровь образовывала узоры, собираясь в лужицу в центре и разводами по краям. Полосы были похожи на буквы арабских рукописей, которые она видела приколотыми на индийских базарах, на надписи на камне старых мечетей.

— Разве это не… писательство? — нерешительно спросила она, тряхнув головой, чтобы смахнуть слезы.

Хейлинг быстро опустилась на колени и вгляделась в поверхность скалы. Это было в тени расщелины, где лежал мужчина; Энн вспомнила, что однажды его рука бесцельно двигалась там. На серой скале темными светящимися очертаниями она увидела знаки:

«Атлар,» медленно произнесла Хейлинг. «Лошади… на тюркском или каком-то другом тюркском языке. Лошади. Он постоял еще немного, потом сказал: «А теперь спускайтесь с холма, мисс Хилдрет».

Она не хотела задавать никаких вопросов. Два гуркха заботливо стояли над ней, пока она была больна. Потом она снова была на дороге, и ее отец был там, ругаясь и пыхтя, и ее мать была там, говоря, говоря… Одинокий мужчина был там, растянувшись на грубом одеяле на полу запряженной волами повозки, его открытые глаза смотрели на крышу. Хейлинг была там, в повозке, запряженной волами, и сидела у его изголовья.

Отец помог ей сесть в экипаж, и она почувствовала грубоватое восхищение в его голосе. «Глупая девочка… Храбрая… ложись на спину, ложись на спину. — Она слышала голоса наверху и внизу по дороге, среди них майор Хейлинг. «Мы должны добраться до Новшеры сегодня ночью. Поезжай дальше. — Заскрипели колеса экипажа. Она была наполовину в обмороке, наполовину спала.

ГЛАВА 2

Закрыв глаза, Энн поняла, что лежит в кровати в одной из трех комнат Ноушера дак-бунгало. Дверь в центральную комнату, которая использовалась путешественниками, ночевавшими в бунгало, как гостиная и столовая, была приоткрыта. Энн помнила, как просыпалась раз или два во время путешествия, затем снова засыпала, а затем приехала сюда и отказалась, чтобы мать ее раздевала. Она разделась сама и легла в постель. Теперь было темно, и если бы она открыла глаза, то увидела бы, что масляная лампа на столе в центральной комнате отбрасывает вертикальный луч света через дверь и вверх по стене над ее головой.

Она знала, что ее отец был там, откинувшись на спинку плетеного кресла; и ее мать, выпрямившись, сидела у стола; и майор Хейлинг — он, должно быть, был у окна, потому что одинокий мужчина лежал там на раскладушке, все еще без дара речи. В голосе матери она услышала желание протестовать против такого неправильного использования дак-бунгало, которые были зарезервированы для европейских путешественников. Но там лежал одинокий мужчина. Его присутствие и образы смерти, сидевшие у его изголовья, заполнили обе комнаты, так что Энн подумала: «Если я опущу руку с края кровати, она коснется его морщинистого лица». Она чуть было не крикнула, что проснулась, но передумала. Она устала и испугалась, что умирающий может остаться наедине со смертью, если они все придут к ней.

Она услышала, как отец сказал: «Должен сказать, я все еще не совсем понимаю. Кстати, где раненый горец?»

«В военном госпитале, — ответила Хейлинг и продолжила косвенно отвечать на невысказанную жалобу Хилдретов. «Хирург сказал, что у этого бедняги нет надежды, поэтому я подумал, что будет лучше поместить его сюда, где мне будет легче находиться с ним, если он снова обретет способность говорить. Хирург сказал, что он больше ничего не может сделать, что даже бинты были настолько хороши, насколько он мог их наложить. Миссис Коллетт проделала на редкость аккуратную работу — кстати, где Коллетты?

«А, хм, да, миссис Коллетт. Они с мужем проводят ночь у друзей в военном городке. Майор Хилдрет нервно кашлянул, как делал всегда, когда обстоятельства вынуждали его упоминать в разговоре имя Эдит Коллетт.