Шелковые дети - Наталья Васильевна Соловьёва

– Слушай, со мной связался лично Риккардо Анелли – он знает мою маму. В общем, мы шапочно знакомы. Крестины, свадьбы – ну, ты понимаешь…

Зазвонил мобильный. Марго с раздражением посмотрела на экран – незнакомый номер.

– Извини, Габриэле, я отвечу – присядь пока. – Она указала на дизайнерское кожаное кресло Ле Корбюзье. – Pronto[8]? Кто? Какой Франческо? Ах да, Иль Серенио… Помню, конечно. Когда? Ладно.

Марго встала и открыла окно. Свежий воздух ворвался в комнату, но не принес облегчения, просто сделалось холоднее.

Габриэле внимательно смотрел на Марго. Она давно замечала этот взгляд. Что это? Насмешка? Он что-то знал о ее личной жизни? В маленьком городке сложно что-то утаить, как ни старайся.

За двенадцать лет Марго привыкла к Италии, к неспешной жизни в Комо, но так и не почувствовала себя своей. Русскоязычной диаспоры она старательно избегала. Впрочем, у нее появились места, где она любила бывать, и кое-какие знакомые из итальянцев, но ее единственным настоящим другом был Энцо.

– Клиент, – сказала она, хотя не была обязана оправдываться. – Теперь расскажи мне про эту семейку.

– Ну… – Габриэле закатил глаза, удобно устроившись в кресле. «Оно словно создано для таких лощеных аристократов», – отметила про себя Марго.

Габриэле продолжал:

– Откровенно говоря, даже не знаю, как тебе вкратце описать… Короче, еще отец Риккардо Анелли начал этот бизнес. Ты же слышала, что Комо – столица шелка и бла-бла-бла?

Марго кивнула.

– Если ты видишь шелковую вещь любого европейского люксового бренда – с наибольшей вероятностью она сделана в Комо. Короче, у Анелли обширное производство. Прядильня, красильня… Огромная фабрика недалеко от Комо. Тут несколько таких шелковых семей. Анелли – одна из самых влиятельных. Еще Бенедетто – они родственники. Но не важно. В свое время был крупный скандал – Антонелла Анелли, жена этого Риккардо, сбежала с любовником во Францию. Любовник был известным интеллектуалом в то время, а по совместительству террористом – Тони Понти. Наверное, тоже не знаешь?

– Нет.

– Эх, да что ж такое с вами, иностранцами… – вздохнул Габриэле. – Это очень известная история. Ну ладно. В общем, Риккардо развода не дал. У Антонеллы во Франции родилась от Тони дочь – та самая Элена, которую ты видела сегодня. И как-то так все и осталось. У Антонеллы была половина доли в бизнесе Анелли. Жила во Франции, в дела не вмешивалась, регулярно получала свои деньги. Здесь никто ничего про нее не слышал – слухи давно улеглись. А несколько месяцев назад она умерла.

– То есть Элена выросла во Франции?

– Ну да.

– И Риккардо ей не отец? И Арно – даже не внук Риккардо?

– Точно.

– Что она тогда здесь делает?

– А вот никто и не знает.

– Даже твоя mamma[9]? – попыталась пошутить Марго. Ее раздражала болезненная привязанность итальянцев к мамочкам, из-за которой они вечно были недоступны, особенно когда срочно нужны. Всегда отвечают на звонок mamma, даже во время важных разговоров и психологических сессий. А еще телефонная болтовня по нескольку раз в день (во время которой, конечно, нельзя прерываться), беспрекословное подчинение и непоколебимая уверенность, что mamma – практически святая. Марго не раз видела мать Габриэле входящей в его кабинет с лотками домашней еды, поэтому считала Габриэле маменькиным сынком и не могла удержаться, чтобы даже при таких серьезных обстоятельствах, как сегодня, не поддеть коллегу. Но тот был неуязвим:

– Представь себе, даже mamma, – улыбнулся он.

Габриэле вышел, оставив Марго одну. Ее ладони вспотели. Почему-то ей казалось, что она уже слишком глубоко втянулась. Даже если пыталась убедить себя в обратном.

Глава 5

Из яиц шелкопряда появляются маленькие черные гусеницы, которые в процессе роста превращаются в серо-белых. Гусеницы едят листья тутовых деревьев Morus nigra, Morus alba и Morus rubra. Если кормить их чем-то другим – они умрут.

Риккардо Анелли был типичным ломбардским промышленником. Седовласый, подтянутый. «И, скорее всего, бабник», – определила Марго. Он заметно молодился: потрепанные джинсы, кроссовки «Самба», шерстяной пиджак кэжуал и голубая, слегка расстегнутая на вороте рубашка. Модные браслеты из узелков на левой руке, на правой, как говорят на родине, «котлы». Шикарный загар. Наверняка Рождество провел где-нибудь на Мальдивах, подумала Марго.

Риккардо встретил Марго на пороге своей виллы в Лальо, в получасе езды от Комо. Первая линия. Собственный причал. Огромный ухоженный сад с многовековыми пронумерованными деревьями. Элегантная роскошь. Марго никогда не завидовала богатым людям, в конце концов, многие из них были ее клиентами, но красота архитектуры и искусства не могла даже ее оставить равнодушной.

– Дотторесса Дорфман… – начал Риккардо, когда они расположились в его кабинете. Массивный стол, резные антикварные стулья. Персидский шелковый ковер на натертом до блеска паркете. Фамильные портреты на стенах. Добротно, элегантно, но уютно. – Я попросил вас приехать по очень деликатному делу… Видите ли, вы психолог… И вы уже познакомились с Эленой, моей, как бы сказать… В общем, это дело получит большую огласку, и мне бы не хотелось…

– Извините, синьор Анелли, но никак не возьму в толк, чем я могу вам помочь.

– Здесь уже была полиция… Со мной побеседовали… И сказали, что вы разговаривали с Эленой…

– Да, именно так.

– И что Элена всем рассказывает про Бебо и каких-то червей. Мне звонили из отеля.

Марго вздохнула. Еще один наивный родственник клиента, жаждущий узнать подробности от психолога. Уже были такие. Ревнивые мужья, которые предлагали деньги или угрожали. Гиперопекающие матери. Бизнес-партнеры…

– Дотторесса Дорфман, у Бебо шизофрения. Вы должны это… понимать. – Анелли нерешительно перебирал какие-то бумаги на столе.

– Да, но я не психиатр, – устало сказала Марго. Она знала, что люди часто путают психологов, психотерапевтов и психиатров, но из-за недосыпа была не в настроении заниматься просветительством еще одного бедолаги, который не умеет гуглить.

– Это в данном случае не важно, вы же знаете, с чем имеете дело.

– Я встречалась частным образом с Эленой, только и всего. Не вижу связи.

– Бебо – Уберто – мой сын. Мы зовем его Бебо. Он как бы… сводный брат Элены, понимаете?

– Нет. Все еще нет.

– Они иногда встречались, не мог же я запретить Антонелле общаться с сыном. Антонелла бросила нас с Бебо и уехала во Францию. Там родилась Элена… В общем, Бебо и Элена, конечно, знакомы. Бебо, Уберто, он в общем-то живет нормальной жизнью. Видите ли, он художник. Извините, после всего, что произошло, я несколько взволнован. – Анелли все еще шуршал бумагами на столе и никак не переходил к сути, что начинало раздражать Марго. – Иногда ему чуть лучше,