Монстр из Арденнского леса - Ника Элаф

class="p1">Но ее слова уже заглушила бодрая музыка, и Эва, схватив Марка за руку, тут же закружилась, вскидывая ноги, принялась смешно выплясывать что-то похожее на чарльстон. Или как назывался этот танец? Линди-хоп? Что-то из тех времен, Марк не особенно в этом разбирался, но, слава богу, Эва все делала сама: достаточно было как-то двигать ногами в такт и давать ей прокручиваться под рукой.

C`était au temps où Bruxelles rêvait…[14]

Это оказалось неожиданно весело: Янссенс улыбалась до ушей, глядя на них. Марк и сам веселился, потому что Эва – и откуда в ней взялось столько прыти? – крутилась и вертелась, словно ей было двадцать лет, и при этом зажигательно голосила вслед за Брелем. Да и он не заметил, как уже подпевал игривой песне:

Il y avait mon grand-père.

Il y avait ma grand-mère.

Il avait su y faire.

Elle l’avait laissé faire.

Ils l’avaient donc fait tous les deux,

Et on voudrait que je sois sérieux![15]

Наконец Эва, подпрыгнув и схватившись за него, чтобы не упасть, выкинула последнее отчаянное коленце, и они уже втроем, дурачась, проорали заключительную строчку:

– C`était au temps où Bruxelles bruxellait![16]

– Браво! – захлопала Янссенс.

Эва поклонилась, обмахиваясь салфеткой. Марк хотел галантно проводить ее к креслу, но она шустро метнулась к проигрывателю, подняла иглу, остановив следующую песню, и взяла конверт из-под пластинки.

– Что у нас там… – Эва изучала список песен. – Да, вот оно. Что я хотела… Вы умеете танцевать вальс?

– Что? – воскликнули Марк с Янссенс одновременно. – Нет!

– Сейчас научу. Вставайте.

Он взглянул на девчонку, щеки у нее горели. Черт! Не хватало только, чтобы ее тут что-то стриггерило.

– Мадам Дюпон, – начал Марк серьезно, – мы так не договаривались! Я выполнил ваше желание, но…

– Никаких «но», – отрезала старуха. – Обижусь! Во-первых, вы тут у нас один кавалер и, значит, должны уважить обеих дам. А во-вторых, без вальса вечер не вечер! Но я уже с вами танцевать не смогу, устала.

«Да, конечно, – фыркнул про себя Марк. – Устала она, ага».

– Поэтому наша дорогая Алис…

– Только если она согласна! – снова вставил он.

– Что вы решаете за девочку? Пусть сама скажет!

– Хорошо, но о моем позоре не должна узнать ни одна живая душа, – сказала вдруг Янссенс, и Марк удивленно на нее взглянул.

Она улыбалась как ни в чем не бывало, хотя он чувствовал ее смущение и волнение. Даже больше – панику, которую она изо всех сил пыталась подавить.

Неожиданно. Впрочем, в том, что у девчонки найдется достаточно мужества, чтобы держаться даже в очень непростых ситуациях, он не сомневался.

– Клянусь, – торжественно произнесла Эва. – Инспектор тоже. На своем… пистолете. Значит, так. Сначала каждый по отдельности, чтобы я посмотрела. На счет раз-два-три шаг вперед, поворот, потом приставляете ногу. Теперь шаг назад, под ноги не смотреть.

Марк выполнил команду, краем глаза наблюдая за девчонкой, – она тоже хорошо справилась.

– Отлично! – похвалила Эва. – Теперь вставайте лицом друг к другу.

Марк обернулся к ней… к Алис. Что-то внутри дрогнуло, когда он понял, что назвал ее про себя по имени. Алис. Она взглянула на него снизу вверх – чуть растерянно, испуганно и вместе с тем как будто с ожиданием и надеждой, и он вдруг понял. Понял, что с ней происходит. Понял и ужаснулся, ощутив сбивающую с ног лавину ее эмоций.

– Ближе. Еще ближе! Это вальс, черт возьми, он считался неприличным танцем. Руку ей на талию. Да. Другую вот так держите, локоть не опускать. Берите ее руку в свою ладонь. Алис, а вы кладете свободную руку ему на плечо.

Марк слышал Эву как в тумане, думая теперь только об Алис. Черт! Она вся словно звенела в его руках, от его прикосновений, и теперь он понимал, в чем дело. Чувствовал. Знал.

Никто никогда не танцевал с ней вальс. Никто никогда так к ней не прикасался. У нее ничего этого не было – того, что происходило в юности у всех. Ни свиданий, ни ошеломляющих первых поцелуев, ни торопливой жаркой возни на заднем сиденье машины, ни головокружения от неловкого признания в любви, ни звезд над ночным пляжем и бутылки пива, распитой на двоих.

– Вы шагаете вперед, инспектор, и ведете. Ваша задача – следить, чтобы дама ни во что не врезалась. А вы, Алис, позволяйте вести. Слушайте его. Я знаю, женщинам теперь это стало сложно, но уж постарайтесь. Поверьте, наш инспектор убережет вас от шкафа. Итак… Раз-два-три, раз-два-три, не смотрите под ноги, не отклячивайте зад, даже если он такой… хорошенький, как у вас. Обоих. Раз-два-три, раз-два-три, лучше, чем я думала! Молодцы, теперь под музыку.

Марк на автомате повторял движения, едва слыша голос Эвы.

Его фантазии никогда не учитывали таких чувств Алис. Возбуждение, удовольствие, открытость, желание… Доверие, да. Но никогда – это. А сейчас он ужасался тому, что невольно оказался должен, должен – дать ей то, чего у нее не было. То, чего она ждала, в первый раз в своей жизни соглашаясь на танец. Ждала тоже невольно – она ведь даже не думала, чем это обернется.

Ужас заключался в том, что он не мог ей этого дать. Он, Марк Деккер, меньше всего годился для такой роли.

Au premier temps de la valse

Toute seule tu souris déjà

Au premier temps de la valse

Je suis seul mais je t’aperçois[17]

Марк вел ее под музыку, чувствуя ее тепло, ее руку в своей руке, легкий аромат вишни, который словно окутывал их обоих, и поражался тому, что Алис и правда… ему позволяла. Слушала его, доверяла, отзывалась на каждое движение, и краем сознания он вдруг зацепил быстро мелькнувшую мысль: она невероятная партнерша, и они вдвоем и правда отличная команда.

Во всем.

Темп все убыстрялся, и наконец они сдались, даже не пытаясь под такое вальсировать. Просто покачивались, смеясь. Она – искренне, он – скрывая страх.

– Давайте дальше! – крикнула Эва, когда темп снова снизился. – И смотрите друг на друга, а не по сторонам! Инспектор, что у вас с лицом? Улыбайтесь! У вас в руках прекрасная дама! И она смотрит на вас как на своего героя!

Au deuxième temps de la valse

On est deux, tu es dans mes bras[18]