Монстр из Арденнского леса - Ника Элаф

на физической и духовной чистоте, о которой со стороны никто не догадывался. Запреты, запреты на все, полуголодное существование, отсутствие личных вещей, своего пространства. Кино, книги, музыка, игры только по разрешению родителя, только для учебы, никаких развлечений. Разговоры о боге и наказании. О неизбежной расплате за все: за радость, за любое желание, за любую эмоцию, отличную от разрешенной. Нельзя плакать. Нельзя злиться. Нельзя ничего хотеть. И самое главное – нужно верить, что только это ведет к спасению. Не просто верить, а еще и радоваться тому, что ты оказался в этом аду, который называют раем.

Выругавшись, Марк вскочил, прошелся по кухне, потер лицо руками. Он не хотел читать дальше. Боялся, что увидит что-то о растлении, о педофилии, боялся думать про Янссенс. Черт. Только бы не… только бы…

Все это вскрылось, благодаря Алис. «Умница», – с улыбкой подумал Марк. Умница, она додумалась, как вырваться из ада. Не побоялась. Рискнула. Он словно чувствовал это сам, словно находился там – на месте двенадцатилетней девочки, которая, замирая от страха, прячась, чтобы ее не заметили, пишет записку.

Дети не могут ничего рассказать – обычная история. Детям никто не поверит. Особенно если их палач и монстр – уважаемый человек с репутацией святого. Детям говорят, что это исключительно их вина, что это просто их испорченность, неблагодарность и лень, что взрослые желают им только добра. Откуда в ней нашлись силы пойти против своей «семьи»? Откуда в ней было столько желания жить, столько стойкости и света, что она все-таки смогла понять, где правда, а где ложь? Девочка, выросшая среди глухих стен, но сумевшая найти выход из этого лабиринта.

Он читал дальше и видел, видел как в кино: приходящую принимать экзамены молоденькую учительницу, которой Алис сумела подсунуть в карман записку. Единственная связь с внешним миром, потому что все дети обучались дома по особой системе.

Видел, как начал трескаться и осыпаться тщательно выстроенный, сияющий фасад, скрывающий чудовищ: скандал с соцработниками, пришедшими с проверкой; попытка срочного отъезда, когда полиция успела буквально в последний момент; и наконец – вырвавшийся наружу ад. Скинувший маску монстр, захватив детей в заложники, на несколько дней забаррикадировался в доме и отстреливался из ружья. Переговорщики. DSU.

Марк закурил третью сигарету, снова вскочил, встал возле окна. Как Алис пряталась в шкафу – храбрая девочка, умница – пряталась и дрожала, слушая выстрелы, едва живая от ужаса и слабости, пока ее на руках не вынес тот, в ком она с тех пор видела героя. Неизвестный с лицом, закрытым спецназовской маской. Неизвестный, чей образ потом может наложиться на кого угодно.

Например, на него. На того, кто так не подходил на роль героя. Просто потому что… самое сложное не вынести кого-то из-под обстрела, самое сложное – это держать кого-то за руку каждый день.

Марк стиснул зубы и открыл приложенные файлы. Надо дойти до конца. Если он решил узнать все, то должен узнать все. Алис Янссенс. Заключения экспертов. Хроническая психологическая травма, ПТСР, расстройство пищевого поведения на фоне недоедания, расстройство сна, тревожность. Вот оно! Признаков сексуального насилия не обнаружено.

Марк облегченно рухнул на стул, ощущая, как голову стиснуло, словно обручем. Он как будто отрешенно смотрел на себя со стороны, а потом накатила противная тошнота и слабость, как всегда после слишком сильной эмоциональной вовлеченности. И ведь все, что он узнал, – это только верхушка айсберга. Какие чудовища скрывались в лабиринте Алис Янссенс? С каким невидимым, скрытым от всех минотавром она существовала бок о бок, что происходило там, у нее внутри? Как она жила все эти годы после?..

Залпом выпив остывший кофе, он посмотрел на часы. Скоро придется ехать встречать Анри. Старого друга Анри, о да. Марк уже представлял его самодовольную физиономию, вечные попытки привстать сверху, изображая из себя опекающего старшего брата, «лучшего сына» Жанны Морелль. Представлял, да, и думал, как с удовольствием сцедит разъедавший его изнутри яд, как выпустит внутреннего мудака, с которым так свыкся за последнее время. Мудака, который стал его частью, который мог сделать Янссенс больно… и наверняка сделает. Которого невозможно было куда-нибудь запереть, а ключ выбросить.

Хотя, вероятно, как раз и не стоило сейчас его запирать. Потому что правильнее всего было бы, конечно, ее отпугнуть. Показать, на кого она так неосторожно перенесла чувства к своему спасителю. В кого неожиданно влюбилась. О, Марк это мог. Он знал, куда и как бить. Для ее же блага. Благородно.

Взгляд снова упал на старые изразцы. Нет, сознательно причинить боль этому храброму ежику было выше его сил. Ни отпугивать девчонку, ни специально выпускать на нее всю свою тьму он не сможет.

Янссенс справится и так. Ее влечение подогревалось усилиями с его стороны, он сознательно пытался ее приручить. Раскрыть и расслабить. Если не предпринимать никаких шагов, она остынет. Переболеет, успокоится. Без взаимности влюбленность проходит быстро. А его влечение, его желание получить девчонку – это ведь не взаимность, не так ли? Это просто желание отомстить, старое соперничество, желание трахнуть красивую умную девушку, ведь ему так скучно в этой дыре. Желание показать, что он однозначно лучше святого дяди. Это просто… Черт, почему было так сложно отделаться от этого образа Янссенс с красной нитью в руке, от этого желания, чтобы она поняла его, чтобы она сказала, что и он тоже выберется, выйдет из своего лабиринта?

Oh Ariadne, I just need to work this maze inside my heart…[20]

Марк поставил себе еще кофе. Надо быть в форме.

Когда он уже выходил из дома, пришло сообщение.

Янссенс:

Он вздохнул, даже через этот невинный текст уже чувствуя, как девчонка тянется навстречу. Осторожно, робко, но… проклятая старуха со своими танцами! Будто и в самом деле ведьма, напоившая их обоих приворотным зельем.

Янссенс:

Марк помедлил, дошел до машины, сел, а потом все же написал:

Телефон снова провибрировал, и на экране высветился улыбающийся смайлик.

Марк бросил телефон на пассажирское сиденье и завел машину.

Ну что ж… Главное теперь не думать о том, как он поедет с Янссенс в лес.

* * *

Алис припарковала машину неподалеку от почты и вдруг почувствовала, что опять улыбается. Несмотря на скомканное завершение вечера, ощущение, что не так уж сильно они с Деккером и отличались