Бумеранг с автопилотом - Дарья Донцова

ночными сменами. После смерти Иоланты Карелия сказала: «Хочу помочь тебе. Подари мне свою часть апартаментов, а я тебе куплю „двушку“ в кооперативном доме художников. И мне нужна домработница, зарплата – пятьдесят рублей. Соглашайся!» Дело давно было, деньги тогда иную цену имели, не как сейчас. В больнице платили намного меньше, а работы было навалом, плюс ночные смены. Я долго не раздумывала.

Рассказчица замолчала.

– Вас обманули? – предположила я.

– Нет-нет, – замахала руками Ксения, – я все получила. «Двушка» по тем временам мне роскошная досталась. Сейчас другие дома, лучше намного, но в двадцать один год это казалось люксом. Приобрел жилье любовник Кары, Михаил Заикин. Он же привел семейную пару, сказал: «Они у тебя в одной комнате поживут, за аренду заплатят. Не беспокойся, люди порядочные, честные, не пьют, не курят. Тебя все равно с утра до ночи, а иногда и ночью дома нет». Я себя ощутила просто Ротшильдом – зарплата, плюс деньги от съемщиков. Еду Карелия никогда не считала, ешь сколько влезет. Фигуры у нас тогда одинаковые были. Она вещи долго не носила, раз пять-шесть в юбке походит – и «забирай, Ксюша, надоела мне тряпка». А вот характер… На людях ласковая, улыбалась всем, а с близкими…

Ксения прищурилась.

– Ломоносова – очень талантливая актриса. Но главная роль в кино у нее была всего одна, с нее началась ее карьера на экране. Вот в театре она все лучшие роли играла. После спектакля кое-кто из зрителей у служебного входа дежурил – странные люди! Почему им в голову не приходит, что актриса после нескольких актов на сцене устала? Они ей не дают домой уехать, просят автограф. Вот сами как отреагируете, если вас после смены у проходной толпа обступит, начнет в лицо бумажками тыкать, и придется долго помятые листки подписывать? Но Карелия всегда улыбалась, а как домой возвращалась, мне по полной доставалось. Непременно находила, к чему придраться, орала, ругала по полной программе. Но я никогда на нее не злилась, понимала, что нервы у Кары лопнули.

Ксения говорила и говорила, а я молча ее слушала, удивляясь, как весело и беспечно жила Ломоносова. Она не задавала себе никаких сложных вопросов, всегда опиралась на свои желания, а те почему-то исполнялись так быстро, словно у девушки была волшебная палочка. Но сколько веревочке не виться, а кончик покажется.

Беседовали мы долго, я вернулась домой поздно, сил хватило лишь на поход в ванную.

Утром мы с Коробковым и Егором устроили «совет в Филях», потом пошли к Ивану Никифоровичу, доложили ему обо всем и обрадовались, когда начальник согласился с нашим решением постараться собрать всех в переговорной и спокойно побеседовать. Сидя друг напротив друга, участникам разговора будет трудно врать. Если один солжет, то остальные вмиг это отметят и захотят рассказать, как в реальности обстояли дела. На подготовку мы попросили три дня.

Глава тридцать четвертая

Во вторник после обеда в нашем офисе собралась разношерстная компания. Вероника Львовна сидела в кресле, которое стояло слева от дивана. На ее лице хорошо читались вопросы: «Что я здесь делаю? Кто все эти люди?» Около нее на стуле сгорбилась испуганная Софья. Госпожа Ломоносова восседала на диване. Примечательно, что около нее никто не устроился, хотя свободного места было много. Все остальные заняли стулья у стены. На мой взгляд, на мягких подушках удобнее, но присутствующие избегали близкого контакта с актрисой. Даже Ксения Владимировна решила примоститься не рядом с подругой юности. Бубнова попыталась стать незаметной, отодвинула свой стул в угол. И другие гости, которых я не перечислила, тоже предпочли держаться от дамы подальше. А вот к появлению Елизаветы Олеговны Чикуновой все отнеслись спокойно.

– Добрый день, – начала я. – Многие из вас знакомы друг с другом.

Карелия демонстративно прищурилась и произнесла:

– Эти люди – не моего круга.

– Ой, фу ты ну ты! – хихикнула Вероника. – Не надо перед нами императрицу изображать!

– Работала на тебя почти всю свою жизнь! – присоединилась к ней Бубнова. – А теперь не узнаешь меня? Между прочим, когда-то мы обе были домработницами у Печерской!

– Избавь нас от тупых воспоминаний! – вскипела Карелия. – Научилась горшки выносить! Нашла чем гордиться!

– Да, – не стала спорить Бубнова. – Я работала честно. А ты спала с вором и негодяем, да еще родила от него сына. Твои воспоминания воняют хуже, чем судно из-под больных!

Ломоносова встала.

– Прощайте!

Она быстро подошла к двери, дернула за ручку раз, другой, третий…

– Сядьте, пожалуйста, на диван, – вежливо, но строго попросил Егор. – Дверь откроется только после завершения беседы.

– Да вы знаете, кто я?! – покраснела Карелия.

– Конечно, – неожиданно ответила Ксения. – Сбитая летчица, когда-то актерка, сейчас никому не нужная тетка, которая шахер-махер со своим возрастом устраивала. Сколько ей лет, сам черт не мог разобрать! Но я-то знаю правду. Ты появилась на свет в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году. В двадцать лет родила от Заикина мальчика. Училась на медсестру и работала на почте, газеты по домам разносила.

– Эту информацию я не нашел, – признался Димон, – как, впрочем, и сведений о родителях Ломоносовой.

– Так Заикин ей все данные поменял, – рассмеялась Бубнова. – Когда стало понятно, что девчонку снимать начнут, он ей новые документы выправил. Интернета тогда не было, Заикин сделал «звезде» паспорт. Имя «Карелия» она сама себе выбрала, фамилию «Ломоносова» – тоже. На самом деле она Иванова, Машка-замарашка. Отец у нее кто? Никому не известно. Мать где? А фиг знает. Маньку – так ее все звали – воспитывала пенсионерка, баба Катя. Они в наш дом переехали, когда Мане два года было, жили в полуподвале, там убогая «однушка» была. Не познакомься Машка-замарашка с Заикиным, умереть бы ей на помойке. Эй, подруга, знаешь, как старуху, которая тебя воспитывать пыталась, по паспорту величать?

– Нет, – неожиданно тихо ответила Карелия. – Баба Катя, и все. Она давно умерла.

– Теперь понятно, почему о детстве Карелии ничего нигде нет, – вздохнул Коробков. – Есть сведения лишь с момента, когда она стала Ломоносовой.

– Бабка никогда ничего родителях не рассказывала, – очень тихо объяснила Карелия. – Да я не особо и интересовалась. Она умерла, когда меня только-только собрались утвердить на главную роль, у нас с Михаилом уже была полная любовь. Он велел паспорт принести, а у меня не было его. Притащила метрику. Заикин пару минут документы разглядывал, потом сказал: «Простушка! Не устраивает». Я заплакала, подумала, не стать мне актрисой. Он рассмеялся: «Слезами беду не затопить. Да не вижу тут неприятности. Тебе какое имя нравится? И фамилию красивую сейчас подберем». Стала