"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

Но это значит предать Лилькины надежды, когда она и так в очень сложной ситуации там, в Прибрежном.

Катя медленно направилась через зал. Встала сбоку у стойки с сумками. Блондинка в черном плаще повернула голову.

Катя напряглась, затем тоже глянула в ее сторону.

Секунда…

Как молния…

Женя смотрела на нее. Вот она подняла брови удивленно, потом глаза ее стали такими большими-большими и…

— Катя?

Катя не спешила отвечать. Она разыгрывала — ох, прости, Женька, ее за эту пошлую игру — она разыгрывала сцену «в бутике».

— Катя? — повторила Женя громче. — Катя Петровская?

— Ой, Женя… Женя, это ты??

Женя, прихрамывая, ринулась к ней.

— Катя… Надо же, Катюша, я тебя сразу узнала!

Катя делала все, чтобы ее голос не звучал фальшиво.

— Женя, я глазам своим не верю. Да ты ничуть не изменилась.

— Брось, как же не изменилась. Но ты такая стала… такая… ой, Катя, — Женя протянула руки и…

Катя коснулась ее рук. Они обнялись.

— Надо же, как встретились! Столько времени…

— Целая жизнь.

— Ты как?

— Я хорошо, все расскажу.

— Пойдем куда-нибудь посидим.

— Да, да, конечно!

— Тут место есть отличное, идем же, бог с ним, с магазином.

Они трещали как сороки, как трещат в один голос все женщины мира, все подруги, встретившиеся после долгой разлуки, — сто, двести слов в минуту, и все это одновременно с улыбками, качанием головой, смехом, искрами радости, объятиями, поцелуями в щечку.

Они выкатились из бутика и, не видя ничего вокруг, пошли вперед — чуть левее.

Через мгновение они уже входили в вертящиеся двери отеля «Мэриотт — Аврора». Женя вела, Катя следовала за ней.

Она ощущала, что мандраж ее постепенно сходит на нет. Женя узнала ее, и узнала первой. И сейчас столько радости на ее лице, в сияющих глазах. Она не сводит их с Кати.

У нее чудесные горьковатые духи. И вся она такая…

Какая?

Катя попыталась вспомнить Женю-школьницу.

Светлые волосы, челка..

Девочка двенадцати лет…

И старше…

Нет, моложе…

Они ведь учились вместе в первого класса, но первоклассницей она Женю представить сейчас не может.

Но все прежнее — овал лица, светлые волосы, улыбка, эти вот голубые глаза… Все прежнее. Тогда в чем же секрет взросления? А какой же тогда помнит Женя меня? И что во мне теперь прежнее, а что другое, думала Катя.

Они поднимались по мраморной лестнице. И в этот миг Катя осознала — отель пуст. Они с Женей в нем — единственные гости.

— Ой, Жень, а тут никого!

— Тут хорошо, очень хорошо, тихо. Здесь скоро в холле к Новому году поставят елку. Я тут люблю бывать всегда — и в сезон и не в сезон. Сейчас сезон давно начался, а здесь тихо. Иностранцы не приезжают. Китайцев все ждали, инвесторов с большими кошельками, и тех нет. Катюша, пойдем под купол…

— Куда? — Катя растерянно улыбалась, разглядывая абсолютно пустой холл — великолепный, роскошный, отделанный мрамором.

— Под купол, в ресторан, там нам никто не помешает. — Женя, прихрамывая, активно влекла ее за собой вверх по лестнице.

И вот ресторан — огромный и пустой. А над ним — прозрачный высокий купол. А слева — галерея, зимний сад, где тот самый призрак Оперы вот-вот появится. Или не появится.

Они сели за столик под куполом. Тут же подошла официантка — на лице радость и изумление — наконец-то посетители! — и вручила меню.

— Жень, подожди с заказом, дай я на тебя посмотрю. — Катя чувствовала восторг и трепет. Она почти забыла, с какой целью решила встретиться с приятельницей. — Нисколечко ты не изменилась!

— Что ты, — Женя тоже улыбалась, — Катюша… И я глазам своим не верю. А ты часто в том бутике бываешь?

— Иногда.

— И я. И надо же, не встречались!

— Ну, Москва же большая, Жень.

— Ты где сейчас живешь?

— Я на Фрунзенской, на набережной напротив Нескучного.

— А я у отца в Прибрежном, не очень далеко, но все же деревня, я деревенская девочка теперь, — Женя улыбалась. — Ох, помню, как мы у тебя на даче… какой это был класс — четвертый или пятый? На озере, помнишь, рыбу ловили? Мы с берега, а мальчишки на резиновой лодке. Твои дачные соседи. Один такой большой мальчик, спортом занимался, мрачный такой. А второй маленького роста, очень умный, живой как ртуть, все стихи нам читал. Помнишь?

— Нет, — Катя смеялась, — но большой мальчик, Вадик, стал моим мужем потом. А маленького роста — это, конечно, Сережка Мещерский, он — друг.

— Друг? — Женя подняла светлые брови лукаво.

— Он друг детства моего мужа. А с мужем мы не живем.

— Развелись?

— Не развелись, просто раздельное проживание. Он за границей сейчас. Но в общем, он меня содержит, — Катя вздохнула.

— А ты где работаешь?

— Я журналист, иногда статейки пишу. — Катя решила не говорить подруге о том, что служит в полиции криминальным обозревателем Пресс-службы, не время для таких откровений, несмотря на восторг и трепет. — Но это так, от скуки. Муж меня содержит, деньги кладет на карточки.

— И меня тоже содержит. Я ведь вообще ничем не занимаюсь, — Женя закивала, — сижу дома. Вот иногда сюда вырываюсь чай пить вечерами. По магазинам брожу. Хотела на танцы записаться в отеле «Плаза», да только куда мне с моей ногой? Мальчишки-жиголо еще жалеть начнут.

— Можно и без танцев прожить.

— И я так считаю. А муж у меня хороший, добрый. Гена… Я ведь теперь Савина, его фамилию ношу. Честно говоря, мне с мужем очень повезло. Он… он очень порядочный. В мэрии городской служит, много работает. Я счастлива, я очень счастлива с ним, Кать.

— Это самое главное. И кого же вы успели родить? Мальчика или девочку?

И тут на оживленное лицо Жени легла тень. Она запнулась.

— Пока мы еще откладываем. Но я очень хочу ребенка. А мой муж… Генка, знаешь, он вообще повернут на этом. Хочет иметь наследника.

— У вас все впереди, — уверенно сказала Катя. — Смотри, а нам уже чай несут, и какие десерты к чаю!

Официантка, отлично знавшая Женю, не стала дожидаться заказа, а принесла все сама — чай и все, что полагалось к великолепному файф-о-клоку.

— Не скажу, что они тут знаменитый отель «Дорчестер» в Лондоне копируют, но чай здесь вечерний превосходен, — сказала Женя. — Слушай, я все школу вспоминаю. Я такая обжора была!

— Не была ты никакой обжорой!

— Постоянно что-то жевала, я же помню. А ты классно играла в баскетбол на уроках физры.

— Ну, прыгала