Добро пожаловать в Купер - Тарик Ашканани

– Но теперь Морриконе предложил тебе кое-что другое. Возможность не только быть здесь, но и сделать что-то хорошее. Единственное, что тебе мешает, – это ты сам. Не могу тратить время на жалеющих себя придурков, которым нравится барахтаться в собственной грязи, когда прямо у них под носом есть прекрасная альтернатива. Ты говоришь, что натворил много плохого. Я могу предложить тебе иммунитет. Но либо ты принимаешь предложение, либо идешь и ловишь свою пулю. Мне на самом деле все равно. Я просто хочу, чтобы ты сделал выбор.

Я поднялся из-за стола.

– Отличная речь. Очень вдохновляющая.

– Томас, что-то случилось? – спросила она.

– Случилось. Марченко. Едва не продырявил мне голову.

Мэнсфилд молча воззрилась на меня. Потом аккуратно поставила чашку на стол и встала.

– Ты это записал?

– Ты слышала, что я сказал? Он не спустил курок только из-за Джо.

– То есть ты теперь вроде как у него в долгу?

Я криво усмехнулся.

– На самом деле мне уже на все плевать. В этом городе каждый чего-то хочет.

– Если попытаешься уехать из города, я добьюсь, чтобы тебя арестовали. Не испытывай меня, Томас.

Этот вариант я уже обдумывал. Просто сесть за руль и укатить из города по этой длинной дороге. Может быть, на север, к Пайн-Ридж. Смотреть, как Купер исчезает в зеркале заднего вида, исчезает навсегда. Мэри дала мне понять, что это было бы мило, и, возможно, там я наконец смогу обрести покой.

Глава 36

Я уснул сразу же, как только Мэнсфилд ушла.

Проснувшись, я обнаружил, что лежу, уткнувшись лицом в подушку и запутавшись в простынях, как будто сражался с ними, и что на улице темно. В животе ворочалось неприятное ощущение, какое бывает с пересыпа. Рубашка промокла от пота, по телу разлился жар. Уж не заболел ли?

Я сел, нащупал телефон. Начало шестого вечера. Получалось, что я проспал почти двенадцать часов подряд. Кряхтя, я поднялся. В голове клубился туман, руки дрожали, как будто я весь день пил. Похоже, сон шибанул так же крепко, как пойло. И где же справедливость?

Душ немного помог. Я проглотил пару таблеток аспирина, запил их водой – такой холодной, что я прочувствовал весь ее путь вниз. Пустая кофейная чашка Мэнсфилд все еще стояла в кухне на столе. Я сказал ей, что ухожу. И действительно собирался уйти.

Уходить надо налегке. Револьвер в плечевую кобуру. Складной нож в карман. Заметил на подоконнике фотографию Рейчел и, немного поколебавшись, засунул ее туда же. Пристегнул жетон.

Снег почти сошел, трансформировавшись в серую слякоть. Пропитанный влагой воздух лип к коже, словно паутина.

Я был на взводе и не мог избавиться от ощущения, что облажался, что ложиться спать мне не следовало. Что путь к спасению закрыт. Спеша к машине, я прокрутил в уме миллион сценариев. Мотор заглохнет сразу за городской чертой. Несчастный случай – столкновение. Машину угнали. Невидимый барьер. Перегиб в ткани Вселенной и бесконечное кольцо, неизменно возвращающее меня в исходную точку – в Купер.

«Импала» завелась с первой же попытки. Я благодарно похлопал по рулю. Выдохнул. Возьми себя в руки. Соберись. Будь мужчиной. Я развернулся, включил на полную мощность обогрев и помчался по тихой улице.

В тот день, когда я приехал, в Купере шел снег. Я вспомнил, как стоял у входной двери Келли Скотт, ждал Джо и смотрел на вытянувшиеся рядком дома, которые, казалось, просто уходили в небо. Все было не так плохо, как сейчас, но с тех пор неуклонно двигалось к худшему.

Из-за таких мыслей вы сочтете меня сумасшедшим и будете правы. Черт возьми, я бы и сам назвал себя безумцем, но это никак не отменяет того факта, что погибель придет к этому городу сверху. Окутанный туманом, он растворится в белизне – без остатка. Купер будет стерт с карты, и важно только одно: что мы сделаем до того, как все это произойдет.

* * *

По пути из города я обнаружил, что проезжаю мимо квартала, где живет Мэри. Не планировал, но так уж вышло.

Пустынный, заброшенный район. Грязные тротуары и заколоченные окна. Птицы клевали мусор и таращились на меня темными бусинками глаз. Некоторые бесшумно расправляли крылья. Жути всей этой картине добавлял сгущающийся туман.

Я остановился через дорогу от ее дома. Попрощаться? Извиниться за сказанное? Из всех, с кем я здесь встретился, Мэри была единственным человеком, которому ничего не было от меня нужно. Единственным за долгое время.

Признаться, я так по-настоящему и не разобрался, что у нас было – то ли мимолетное знакомство, то ли начало дружбы или, может быть, даже чего-то большего, – но, во всяком случае, она была со мной откровенна. И я решил, что она заслуживает большего, чем просто ночной побег.

Из машины мне была видна ее квартира. Ни огонька. Я всматривался в окно гостиной, надеясь увидеть мерцание телевизора. Нет, ничего.

Не знаю, сколько я так просидел, глядя на темные окна, но меня почему-то охватил беспричинный страх. Я сказал себе, что она, вероятно, работает сегодня в «Стингрейз», но страх не отпускал. Я толкнул дверцу и вышел.

Птицы, завидев меня, разлетелись. Я заглянул в окно квартиры и увидел свое отражение. Бледное, печальное лицо. Кто-то спишет это на счет моего буйного воображения, да только прежде я за собой ничего подобного не замечал.

Подойдя к двери, я постучал, и тут внутри у меня все перевернулось – замок был сломан. Я вытащил «Смит-и-Вессон» и протиснулся внутрь. Крикнул: «Полиция!», – никто не отозвался. Я прошел дальше, включил свет.

В квартире было холодно, в открытое окно дул легкий ветерок. Никаких следов борьбы. Ни перевернутого стола, ни разбитого стекла. Ни следов крови. Хороший это знак или плохой?

Я быстро прошел по всем комнатам. Уловил запах кофе. Услышал какое-то странное потрескивание, источник которого определил, лишь войдя в гостиную.

В углу на проигрывателе медленно крутилась пластинка, и игла пощелкивала, соскочив с последней дорожки. Я хотел было выключить его, но это могло послужить уликой.

На кухне я обнаружил распахнутую настежь заднюю дверь и вспомнил, что окна квартиры выходят и на задний двор. В темноте я смог различить лишь очертания колышущихся на ветру веток, а за ними – звезды. Я снова окликнул ее по имени, и снова не получил ответа.

Выйдя во двор, я постоял, давая глазам привыкнуть к полумраку. Лунный свет померк, и я увидел что-то на мокрой земле. Бесформенный комок, завернутый, похоже, в ковер. Это могло быть что угодно, но это не было что угодно. Даже оттуда, от двери, я увидел их.

Босые ноги.

Под подошвами захрустел гравий. Я опрокинул цветочный горшок, и он покатился по земле, описав небольшой круг. Холодный, липкий воздух облепил кожу, и револьвер выскользнул из влажных пальцев. Ступни были белые – бледно-белые, – но чистые. Значит, ее сюда принесли.

Подойдя ближе, я смог разглядеть, во что она закутана. Не в ковер – в халат. Я выкрикнул ее имя. Я бросился к ней, спотыкаясь и топча какие-то растения. Она не двигалась. Лежала на животе, как будто упала, и я, подбежав к ней, тоже упал, схватил ее за руку и перевернул на спину.

Теперь я увидел ее шею. Синяки. Темные, уродливые кровоподтеки. Я видел, где были его руки, каждый его палец. В рот ей он засунул тряпку, чтобы она не кричала.

Но хуже всего были ее глаза. Две пустые глазницы, зияющие в беззвучном крике.

Еще один никчемный день.