Посох двуликого Януса - Александра Маринина

были полностью в курсе событий и постоянно обсуждали: вот новый вид мошенничества появился; вот крупного чиновника развели на многие миллионы; вот старушку-пенсионерку обманули и так далее. Они очень боялись, что я попадусь, и каждый день устраивали мне политинформацию, а я слушала и кивала. Конечно, в одно ухо влетало – в другое вылетало, но, как говорится, повторение – мать учения. Запомнила на всю жизнь. У меня же тогда еще две бабушки были и дед, о них родители больше всего беспокоились, без конца твердили им, чтобы не отвечали на звонки с незнакомых номеров, а если уж ответили – чтобы не вступали ни в какие разговоры и отключали связь. Мне они то же самое говорили, но разве я могла себе позволить не ответить на звонок, даже с незнакомого номера? В молодости кажется, что это просто катастрофа: не отвечу – упущу что-то важное, например рекламное объявление о распродаже модных шмоток или какие-нибудь умопомрачительные скидки на брендовые вещи. Или звонок от прекрасного принца, который увидел меня, влюбился и раздобыл мой номер. Сейчас даже смешно вспоминать, сколько мусора было в голове.

– Из ваших знакомых никто не попадался на уловки мошенников? – спросила Наяна.

– Из моих – нет. То есть звонили, конечно, всем, в те годы трудно было найти человека, которому ни разу не позвонили. И мне звонили много раз. Но мы-то в большинстве своем были прошаренные…

– Какие? – не поняла Наяна.

– Прошаренные, – со смехом повторила Екатерина. – Это означает, что мы разбирались, как все устроено, и нам невозможно было внушить, что код на восстановление доступа к Госуслугам или к личному кабинету телефонного оператора – это то же самое, что номер талончика электронной записи в поликлинику или МФЦ. Еще было словечко «обознанные», означало примерно то же, позаимствовано из лексикона самих мошенников как бы в насмешку над ними. Те, кто слушал каналы антимошенников, отлично знали это слово.

Наяна отметила про себя, что этих двух слов не оказалось в списке жаргонизмов, которые должен выучить Евгений Бочаров. Надо исправить недочет.

– А старшее поколение? Бабушки и дедушки?

– Вот они чаще всего и попадались, – Екатерина вздохнула. – Почти никто из них не понимал, как устроен интернет, или банковская система, или правовая, им можно было навешать на уши такое, что мама не горюй. Мне однажды позвонил такой борзый парнишка, я, говорит, лейтенант такой-то, дознаватель экономического отдела безопасности МВД РФ. Врать не стану, я бы, может, и поверила, но у меня в то время был ухажер из полиции, как раз из службы борьбы с экономической преступностью и коррупцией, и я знала, как все должно правильно называться. Как услышала «экономический отдел безопасности» – чуть со смеху не лопнула. А еще лейтенант-дознаватель из МВД. Не из отдела полиции такого-то, а из целого МВД! Где вы там лейтенантов-дознавателей видели?

Наяна на всякий случай записала в планшет: «Госуслуги», «МФЦ», «прошаренные», «обознанные», «структура полиции и названия должностей». Нужно будет проработать эти позиции с Бочаровым, мало ли, вдруг пригодится.

– Так ты с Анечкой поговори, – спохватилась Екатерина Игоревна. – Вот ее как раз и развели, она однажды рассказывала. Ой, бедняжка, она же все ценности из дома вынесла, и наличные, и материны украшения, и отцовские часы навороченные, еще и кредит собралась в банке брать, хорошо, что добрые люди вовремя заметили и остановили.

– Вы про Анну Витальевну? – удивилась Наяна. – Она же тогда была молодая, как же она попалась?

Екатерина вздохнула.

– Ну вот так… Молодые тоже попадались, просто намного реже, чем пожилые. Правда, Аня не любит об этом вспоминать, ей до сих пор стыдно, что она позволила себя так глупо обмануть. Но ты все-таки попробуй, спроси у нее, вдруг поделится.

Да, Наяна понимала, что с Анной Витальевной легко не будет. Эта дама привыкла быть авторитетом для всего своего многочисленного семейства, состоящего из троих детей, семерых внуков и шестнадцати правнуков. Плюс их супруги, у кого они имелись. Она всю жизнь занималась преподаванием, и позиция человека, который знает больше учеников, привела к полной невозможности признания собственных ошибок. Учитель не может быть не прав. Ибо если он хоть где-то в чем-то оказался не прав, значит, все, чему он учит, может тоже оказаться неправильным, а потому можно не слушать и не усваивать. И вообще не уважать. Даже странно, что она поделилась с Екатериной. Впрочем, можно понять: Екатерина – человек того же поколения, Анна не воспринимает ее как ученицу. А вот с молоденькой Наяной она будет вести себя совсем иначе.

Сергея Валентиновича Наяна подкараулила, когда он вышел из машины и бодренько шагал через парк в сторону корпуса. Рядом с ним шла красивая женщина лет тридцати, в которой Наяна немедленно признала известную актрису Сильвию. Они о чем-то оживленно беседовали, невысокий, худощавый и очень подвижный Сергей Валентинович бурно жестикулировал, женщина хохотала. Увидев Наяну, актер и его спутница остановились.

– Мы прямо со съемок, – весело заявил он. – Отработали съемочный день, я так грохнулся с лестницы, что все перепугались, как бы у меня сотрясения не было. Даже врача на площадку вызвали. Молодежь, что с них взять! Не понимают, сколько раз за свою сценическую жизнь опытным актерам приходится падать во время работы, им все кажется, что раз старик – значит, его ветром с ног сшибает. Да я падаю так, что на мне даже синяков не остается! Ну, куда им… Отправили Сильвию, наказали проводить меня до койки и убедиться, что у меня голова не кружится и не тошнит. А ты домой, деточка? Закончила на сегодня?

– Вообще-то я вас жду, – ответила Наяна. – Вы мне уделите полчасика?

– Легко! – радостно отозвался неунывающий Сергей Валентинович. – Сильва, крошка моя, поезжай, ты меня передаешь в надежные руки. Это Наяна, мой инструктор, она за меня головой отвечает.

Красавица Сильвия быстро чмокнула его в щеку, небрежно кивнула Наяне и с довольным видом удалилась в сторону ворот.

– Вы действительно хорошо себя чувствуете? – с тревогой спросила Наяна. – Может, лучше проводить вас к врачу?

– Еще не хватало! – возмутился актер. – Я в полном порядке. И страшно хочу жрать. Не есть, как культурные люди, а именно жрать, все подряд и в огромных количествах, и не за столом, как принято в приличном обществе, а по-простому, по-плебейски, откусывая большие куски. Сейчас двину прямиком в кафе, наберу всякого-разного навынос, устроюсь на лавочке под деревом и буду чувствовать себя работягой из девятнадцатого века, который наломался на праведных трудах и присел отдохнуть и перекусить. Как раз по моей нынешней роли, детектив снимаем