Картины с того света - Елена Валерьевна Бурмистрова

твоей жизнью. Вернее, мы заключим выгодную сделку: ты продолжишь писать за меня картины, а я не пойду в полицию. Но есть один нюанс — ты больше не получишь ни копейки. Я и так тебе много заплатил», — высказал он мне спокойно. Он никогда бы на ней не женился. Ему просто нравилось у меня все забирать.

— Он также относился и к остальным вашим друзьям?

— Нет. Только ко мне.

— Почему?

— С самого детства он понял, что я во многом лучше его. Я лучше учился, закончил школу с золотой медалью. Он с тройками. Девчонки тоже у меня были, а он злился. Когда меня родители отдали в художку, он сам пошел туда и остальных потянул. Игорь с Владом ходили туда за компанию, рисовать так и не стали, хотя у Влада способности были. Меня сразу учитель выделила из нашей четверки. Грановский от зависти бесился.

— Вы хотите сказать, что остальные два Ваших друга знали об этом шантаже и спокойно на это смотрели?

— Мы сказали Владу и Игорю, что сами между собой так решили. Я не хочу публичности, эту роль берет на себя Грановский, а я получаю деньги. Больше ни о чем они не знали.

— И действительно никто из них не знал, почему так вышло? — удивился Кир.

— Влад догадывался, что тут что-то не так. Он пытался у меня узнать правду, но я понимал, что если я расскажу им о сделке, то тогда мне придется рассказать и все остальное. Этого я не мог себе позволить. А потом и Игорь заподозрил неладное. Он видел, что между нами вражда. Мы притворялись, но не очень успешно. Между нами появились ссоры, даже драки. Все были расстроены, что дружба уже не была прежней.

— Так они ничего не знали? Это точно?

— Нет, их не трогайте. Они сами недоумевали, на чем основана наша сделка. Игорь много раз пытался меня расколоть. Он самый лучший из нас. Добрый и порядочный. Я не смог ему признаться. Во всем я виноват. С Валерой я расплатился сполна. Жаль, что одно преступление всегда порождает другое. Я не хотел убивать врача, но он мог меня сдать.

— А картины Вы зачем подбрасывали Лике?

— Да просто развлекался. Я нашел Валеркин скетчбук, а он там наброски просто так делал, картинки из их с Ликой жизни. Там и подписи были личного характера. Вот я и воспользовался. А страшилки уже сам стал придумывать. А что? Неплохо же все вышло?

— Лика тут ни причём, ее зачем было так пугать?

— Я их всех ненавижу.

— А причем тут Лика?

— Не знаю, наверное, просто ненавидел всех, кто его любил. А она его любила. Его нельзя любить, он монстр.

— А Вы, значит, голубь белый? — усмехнулся Кир. — Убили двоих, решили свести девушку с ума только потому, что она собиралась замуж за вашего врага?

— Так получилось. Я никогда бы не встал на эту тропинку. Это просто случай. Ужасный случай.

— Записки, смс? Тоже Вы ей писали?

— Да. Писал.

— Зачем?

— Хотел, чтобы он остался один. Чтобы чувствовал боль, унижение.

— А он любил Романову? Чувствовал бы он боль при расставании с ней?

— Да никого он не любил. Лика нужна была ему для дела. Она ему нравилась, не могу ничего сказать, но он ей изменял. Да Вы, наверное, уже об этом знаете. Разве это любовь?

— Ключи у Вас откуда?

— Какие ключи?

— От дома Лики.

— Сам сделал, уверен был, что пригодятся. Еще при жизни Валерки.

— Откуда взяли отраву?

— Для друга своего? — усмехнулся Никита.

— Да. Чем травили Грановского?

— Этого я вам не скажу. Да и какая теперь разница?

— На Грановскую Вы напали?

— Я. Это вышло случайно. Я залез к ним в дом, а она вернулась раньше. Там ухажёр ее все мне испортил.

— Ухажер?

— Да вьется около нее уже год мужик. Мутный такой. Только он тут вообще не при чем. Он Грановского, конечно, боялся, тот его не принимал, но никого не убивал. Трус просто.

— В галере тоже Вы вешали картины?

— Я.

— Ключи также сделали из связки?

— Да. Как знал, что пригодятся.

— А Михаил Голубев? Его за что убили? — спросил Кир.

— О, нет. Чужие убийства на меня прошу не вешать. Я его не убивал. Зачем? Он к этой истории не имел никакого отношения. Я знал его поверхностно. Лика как-то в галерее познакомила.

— Берецкую знаете?

— Ту, которую убили? Да, слышал о ней. Тоже мне хотите приписать? Даже не думайте. Никаких дел я с ней не имел. В своих вот, как видите, разбирался. И понятия не имею кто и за что ее убил.

— Хорошо. Уведите его, — скомандовал Белозеров. — На сегодня откровений достаточно.

Никиту увели, а Кир задумался.

— Что, Кирилл Андреевич, скажете? — спросил Сергей.

— Страхов не убивал ни Берецкую, ни Голубева. Почерк другой, да и действительно они не пересекались. Ни о какой картине из Русского музея он понятия не имеет. Ему бы со своими картинами разобраться. Когда я спросил о Берецкой, он даже глазом не моргнул.

— А Вы еще и профайлер?

— Есть немого. Учили. Оружия мы тоже у него не нашли. Даже следов хранения в доме нет.

— Он мог избавиться от оружия.

— Мог, конечно, но я практически уверен, что на его совести только Грановский и врач из морга. С остальными нет связи. Так что у нас еще непочатый край работы. Я уехал, а вы думайте, друзья.

Москва, следственный отдел, утро следующего дня.

— Рассказывайте, Карина Дмитриевна, все с самого начала, — сказал Сергей.

— С какого именно?

— Можете с любого, нам будет все очень приятно слушать. Например, зачем убили Михаила Голубева?

— Я его не убивала.

— Он с Вами бы не согласился, — покачал головой Сергей.

— Я его не убивала, это была самозащита.

— Он что-то Вам сделал? Пытался убить? Ударить?

— Он ко мне приставал. Я этого не терплю. Я его толкнула, он упал и ударился от край стола головой. Так и было. Я говорю правду.

— Возможно. Что за дела у Вас были с Голубевым?

— Я пришла к нему в тот день за тем, чтобы он отдал мне картину.

— Ворованную?

— Да. Он ее спрятал, я была в этом уверена. После того, как Грановский отказался зарисовать ее и вывести со своими картинами на выставку во Францию, мы нашли эту дуру-художницу. Она кое-как скопировала картину, но Грановский увидел, что среди всех его картин есть та, которую он не писал. Подделка под него была так себе. Любой бы заметил.