Изъян - Алекс Джиллиан

единство» слишком часто оборачивались фанатизмом и добровольным самоуничтожением. Надеюсь, что закрытый центр для статусных клиентов, куда везет меня Алина, избрал для своих последователей более позитивный путь.

Только вот три убитые женщины с выжженным оккультным символом никак не вяжутся с этим прогнозом. Погибшие были зарегистрированы на форуме «Живые границы», и Вероника именно оттуда протянула нить к секте. Но прямых доказательств, что убитые проходили курс реабилитации именно в этом центре, нет. Всё держится на догадках и тревожных совпадениях.

Обнаруженный у отца перстень тоже не даёт однозначного ответа, но оставляет простор для новых домыслов и сомнений. На оттиске печати внутри уробороса отчётливо проступают крылья феникса — тот самый знак, который можно связать с книгой Алины, подаренной мне в «10 зёрнах». Как будто это не дружеский презент, а символическая метка, приглашение или даже посвящение. Снова случайность? Или часть тщательно простроенной системы, где каждое звено — от литературного образа до ювелирного орнамента — работает на формирование единой мифологии?

Ясно одно: никакие предположения не раскроют сути. Чтобы понять правду, нужно увидеть её собственными глазами. Внутренний символ, эмблему, герб или сакральный знак, который, возможно, и объединяет всех причастных. Он и станет окончательным доказательством или опровержением выстроенной Никой версии. Версии, которую она сама уже никогда не докажет….

И если бы я хоть на миг поверила в то, что взрыв газа в доме Сергея был случайным, я никогда бы не ввязалась в опасное, рискованное для жизни расследование. Но я не поверила ни сухим выпискам, ни официальным заключениям. И теперь обязана довести это дело до конца.

Страшно ли мне?

Безумно. До дрожи. До сковывающего оцепенения. Но я не могу, не имею права отступить. Не только ради памяти своих друзей и убитых женщин, но и ради ответов, в которых нуждаюсь сама. Слишком много нитей ведут именно ко мне, слишком тесно они переплелись вокруг. Поэтому бояться уже поздно. Паутина сомкнулась, и даже если я попытаюсь вырваться, она всё равно притянет обратно. Единственное, что остаётся, — идти до конца.

И да поможет мне Бог.

Я медленно выдыхаю, стараясь заглушить дрожь внутри, и отворачиваюсь к окну. Огни города пролетают мимо, растворяясь в вечернем мареве. Чтобы не утонуть в собственных мыслях, я цепляюсь за реальность — за музыку, за монотонный шум двигателя, за каждую мелочь в облике моей спутницы.

— Признаться, я ожидала увидеть тебя в другом образе, — не удержавшись, говорю я, прикусывая губу. — Более… изысканном, что ли.

— В платье и на каблуках? — тихо смеётся Алина, ловко перестраиваясь из ряда в ряд. — Не знаю, что ты себе напридумывала, но мы едем не на светскую тусовку, хотя… Контингент там точно не простой, но на этот счет можешь не загоняться.

— В каком смысле непростой? — настороженно уточняю я.

— Ну, представь себе место, куда приезжают люди, у которых за спиной не только статус и деньги, но и серьёзные внутренние проблемы. Кто-то пережил потерю, кто-то мучается от зависимости, кто-то не может смириться с болезнью или телесной травмой. Есть и такие, кто внешне вполне успешен, но внутри разваливается. Клуб даёт возможность принять себя, прожить боль и начать новый путь. — объясняет она. — Там никто не бегает с айфоном, не выкладывает фото в соцсети. В этом и фокус. Атмосфера защищённости и полного доверия.

— Ты сказала: клуб?

— Да, мы называем его так. Согласись, что клуб звучит лучше, чем реабилитационный центр для людей с психическими и физическими изъянами. Это слово не отталкивает и не вызывает ассоциаций с больницей. Оно создаёт иллюзию выбора, принадлежности, почти элитного сообщества. Людям проще признаться себе, что они вступили в клуб, а не пришли за психологической помощью.

Алина делает паузу, перестраиваясь в правый ряд, и продолжает:

— Сам комплекс находится на территории бывшего санатория в Одинцовском районе.

Сердце тревожно сжимается, когда я слышу упоминание знакомой локации. Ника рассказывала, что куратор, который с ней связался, упоминал именно это место. А после её гибели, когда я отчаянно пыталась ухватиться хоть за какую-то зацепку, я объехала все санатории в округе, но безрезультатно. Все подходящие под описание объекты находились под круглосуточной охраной, и внутрь меня, разумеется, не пустили.

— Тебе там понравится, Вит. Даже не сомневайся, — заверяет Алина, сосредоточенно следя за дорогой. — Комплекс просто огромный. Несколько корпусов для проживания, залы для групповых встреч и индивидуальной терапии, медитационные комнаты, парк, бассейны, СПА, спортзал. Есть мастерские, где можно занять руки и голову — лепка, живопись, резьба по дереву. Даже отдельный павильон для йоги и дыхательных практик. Всё устроено так, чтобы человек чувствовал себя в безопасности, переключался и учился слушать себя.

В ее голосе звучит столько неприкрытой гордости, что я невольно проникаюсь ее красочными описаниями. Если бы не мрачные предпосылки, что привели меня в эту машину, я бы искренне решила, что речь идет о фешенебельном курорте.

— А еще владельцы клуба иногда устраивают выездные ретриты на природу. — с энтузиазмом продолжает она. — Снимают для участников эко-отели или оплачивают групповые туры за границу. Программа всегда разная: медитации на рассвете, практики тишины, дыхательные техники, арт-терапия. Иногда приглашают известных психологов, иногда духовных наставников из Индии или Японии. Всё это помогает выйти из привычного ритма и прожить опыт глубже, чем в стенах центра.

— Обалдеть, — пораженно выдыхаю я.

— Я тоже была в приятном шоке, — понимающе улыбается Алина. — В таких поездках люди действительно раскрываются. Там нет привычного социума, нет ни статуса, ни должностей, ни титулов. Все равны: сидят у костра, делятся сокровенным, поют, плачут, смеются. Иногда именно там происходит настоящее перерождение.

Я молча киваю, чувствуя, как в груди сжимается что-то тревожное. Слова звучат слишком убедительно, почти завораживающе.

— Но самый главный бонус, — резюмирует Алина, — гарантия анонимности и безопасности. Никакой прессы, ни малейшего риска утечки. Для клиентов клуба это принципиально. Они хотят быть уверены, что могут сорвать маску и не бояться, что завтра их лица и откровения появятся в заголовках.

— А официальное название есть? — интересуюсь я.

Алина слегка усмехается, будто я задала крайне наивный вопрос:

— Конечно. Но ты его не найдёшь ни в сети, ни где-то еще. Сайта нет и никогда не будет. Новички узнают его только в тот момент, когда принимают решение вступить в наши ряды, подписывают соглашение о неразглашении и оплачивают вступительный взнос.

— То есть мне пока знать не положено?

— Увы, — с неподдельным сожалением кивает Алина. — Но сегодня ты получишь шанс увидеть всё своими глазами. Это не обязательство и не контракт. Просто первое знакомство. Тебя проведут по территории, покажут