Три капли на стакан - Анна Орлова

Эллиот не удостоил его и взглядом.

– Потому что иначе мисс Вудс придется меня лечить. – И повторил: – Так что, мисс Вудс? Сможете сыграть мою подружку?

Я задумалась. Он кажется искренним, но…

– Скажите честно, лейтенант, – все еще колеблясь, спросила я. – Без этого действительно никак?

– Никак, – покачал головой он. И уже хмурому, как туча, Бишопу: – Не куксись. Клянусь, я не позволю себе ничего… сверх того, что требует роль.

Я прикусила губу. Какая интересная оговорка.

Бишоп угрюмо молчал.

– Хорошо, – решила я. – Думаю, можно найти парик, пудру потемнее…

– Спасибо, мисс Вудс, – серьезно сказал Эллиот, щуря темные непроницаемые глаза. – У вас час. Успеете?

Я кивнула и поднялась, на ходу прикидывая, что мне понадобится.

Времени впритык, купить ничего не успею… Придется просить недостающее у официанток.

И краем уха услышала обрывок разговора.

– Позже, – пообещал Бишоп с угрозой.

– Вечером, – согласился Эллиот.

***

Когда я спустилась вниз, Бишоп куда-то исчез.

Его люди справлялись и сами.

Дым сигарет. Смех. Девушка на сцене проникновенно пела о несчастной любви. Снизу, из казино, доносился невнятный шум и отдельные возгласы.

А главное, алкоголь тек рекой.

Здесь рейдов не боялись, и выпивку даже не прятали.

В «Бутылку» полицейские не заглядывали. Кроме одного настырного лейтенанта, который изводил вопросами бармена.

– Пойдемте? – предложила я, гадая, что же думают обо мне люди Бишопа.

На лице Эллиота не дрогнул ни один мускул.

Зато взгляд был более чем красноречив.

Мне пришлось постараться, чтобы удержаться на тонкой грани между соблазном и пошлостью. Зато результат хоть куда.

Маленькая шляпка надежно удерживала рыжеватый парик. Темный подошел бы больше, но получался слишком резкий контраст с моей светлой кожей.

Немного пудры на лицо, шею и руки. Капля сладких духов. Декольте чуть глубже, чем принято. Асимметричный подол платья обнажал колени.

Лейтенант одобрительно кивнул.

– Именно то, что надо!

И подал мне руку.

Я перевела дыхание только на улице. Казалось, спину жгут любопытные взгляды.

Во что он меня опять втянул?

Эллиот молча шел рядом. На тонких губах играла довольная улыбка. Смуглый, хищный, самоуверенный…

Он галантно помог мне забраться в авто, устроился на месте водителя, но ехать не торопился.

– Мисс Вудс, раз уж вы согласились… – пауза и вкрадчивое: – мне помочь…

– Уже начинаю об этом жалеть, – пробормотала я.

Дразнить Бишопа было плохой идеей.

– Нам придется изображать парочку, – продолжил Эллиот, чуть заметно усмехнувшись. – А для подружки вы слишком спокойны. И безупречны.

Он скользнул рукой по моей щеке, слегка растрепал рыжие пряди.

Потом, глядя в глаза, провел большим пальцем по моей губе, стирая ровный слой помады.

В тесной мышеловке салона от него никуда не деться.

– Так лучше, – решил он чуть хрипловато. – И знаете, что странно?

Я только пожала плечами.

Эллиот придвинулся – и поправил распахнувшееся на моей груди пальто.

– Вы больше меня не боитесь.

Я замерла на мгновение, потом качнула головой.

– Не боюсь, – согласилась я просто. – Бишоп не даст меня в обиду.

На смуглом лице лейтенанта мелькнула тень.

– Бишоп? – повторил он, приподняв бровь.

Под тяжелым властным взглядом я чувствовала себя мышкой.

– В крайнем случае, обольюсь апельсиновым маслом, – пообещала я с наигранным легкомыслием.

Он поморщился.

– Нечестный удар, мисс Вудс.

Я отвернулась.

– Я ведь коварная блондинка, вы забыли?

Лейтенант наконец завел мотор.

– Сейчас, мисс Вудс, вы рыжая. Кстати, мисс Вудс – это слишком официально. Как мне вас называть?

Я задумалась. «Эйлин» проще всего, но не хотелось лишаться остатков репутации.

Хотя какая репутация у блондинки?

– Эми, – наконец решила я.

– Эми, – повторил он. И еще раз, словно катая на языке леденец: – Эми. Отлично. А я – Брайан, не забывай. И кое-какие инструкции…

Он рулил по темным улицам. И говорил, говорил.

А я кивала. И думала, что все повторяется.

***

Клуб отличался ото всех, в которых я бывала, как золото от надраенной меди.

Дело не в роскоши – этого добра много где навалом. А в том особенном духе спокойного превосходства, присущем только благородным.

И обилие камня – мрамора, янтарных картин и малахитовых панелей – давило на плечи могильной плитой.

Брр, как тут можно целый вечер высидеть?

От взгляда лейтенанта мое смятение не укрылось.

Только вот меры он предпринял… специфические.

– Эми, кошечка, – лениво протянул Эллиот, помогая мне снять пальто. – Хочешь осмотреться? Или сначала в кабинет?

И со значением поднял бровь.

Ах, так?

Хотелось вонзить каблук ему в ногу, но… Не место и не время.

Попробуем иначе.

Я надула губы:

– Котик, ну какой кабинет? Мне же интересно! И я хочу шампанского!

И повисла на его локте.

– И чего еще ты хочешь? – он поднял бровь, забавляясь.

– Посмотреть комнату, где отравили того противного мистера!

Голос понизить я не потрудилась.

Проходящий мимо лакей чуть не уронил поднос, а хорошенькая гардеробщица охнула.

Эллиот сузил глаза. Опомнился – улыбнулся широко и неискренне.

– Милая, ты что-то путаешь.

– Не хочешь показывать – так и скажи! – я картинно обиделась. – А обещал все, что захочу…

– Эми, здесь никого не убивали, ты что-то не так поняла, – продолжал увещевать он, ловко уводя меня из вестибюля.

– Ну как же! – я театрально оглянулась и продолжила громким шепотом: – Говорят, его прямо тут отравили!

Успокоительное зелье Эллиоту действительно помогло. Не гаркнул, даже голоса не повысил. Только глаз дернулся.

– Милая, что за глупости? Кто такое сказал?

– Все! – ответила я твердо. – Мне сказала Мими, а ей Ингрид, ну а с ней поделился Джонатан!

И взглянула на него торжествующе.

Эллиот поморщился, как от зубной боли.

Молча открыл какую-то дверь и почти втолкнул меня в комнату.

И тут же всем телом вдавил в стену.

– Что ты задумала? – шепот в самое ухо.

Со стороны наверняка выглядит лаской…

Я чуть повернула голову и ответила так же тихо:

– Играю дурочку.

И хлопнула ресницами.

Мгновение мы смотрели друг на друга.

Затем он наклонился и поцеловал меня. Жестко, властно, не давая шанса увернуться.

Я уже собралась пустить в ход волшебные слова («Бишоп» и «апельсин»), когда Эллиот отступил сам.

Осмотрел критически и кивнул:

– То, что нужно. Теперь понятно, зачем мы… уединились.

Ненавижу брюнетов!

***

Как раз брюнеты здесь были на любой вкус: худые и упитанные, высокие и низкие, богатые и победнее.

Общий только типаж. И печать самоуверенности на холеных лицах.

– Джентльмены! – распорядитель не повышал голоса, но каким-то образом звук разнесся по всей гостиной. – Прошу внимания!

Магия?

Темноволосые мужчины начали оборачиваться.

Нас разглядывали – лениво или с любопытством.

– Позвольте представить вам, – продолжил он тем же гулким голосом, – нового члена нашего