Тонкий лед - Пейдж Шелтон

то неожиданно поняла, что здесь совершенно нет машин. Домов и людей вокруг тоже не было. Я развернула пикап и уставилась на океан. Не знаю, как буду закрывать окно без ручки, которая сейчас валяется под сиденьем, но думать об этом мне не хотелось. Сейчас я радовалась, что окно открыто. Я заглушила двигатель.

Я была абсолютно одна. На горизонте ни души. Только волны и круглое солнце, ползущее вверх по небу. Деревья и густая растительность сливались с каменистым и песчаным берегом. Это была не самая приветливая картина, но меня устраивала. Я была одна, и, если бы в данную секунду вымерло все человечество разом, я бы не заметила. Я была словно исследователь на далекой планете. Вдали от всех. Вдали от Леви Брукса.

«Его здесь нет. И здесь он меня не найдет», – сказала я себе. Стоило подумать, что мне удалось сделать шаг вперед, как внутри поднялось ощущение, напомнившее мне о зле и ужасе и возродившее мой страх. Смогу ли я посмотреть страху в лицо прямо здесь и сейчас? Поможет ли это? Мир по-прежнему существовал, и я вместе с ним, и Леви Брукс по-прежнему был далеко.

Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Если я очень постараюсь, смогу ли я вспомнить – здесь, где мне было спокойно и никто не мешал?

Мыслями я вернулась в тот момент, когда Леви Брукс постучал в мою дверь. Тогда я открыла ему, а дальше все случилось очень быстро.

Я видела его фургон в стороне. Даже номерной знак разглядела, но ни одна цифра или буква в памяти не осталась. Лишь размытое пятно.

Он тащил меня к машине. Я кричала, отбивалась ногами и… кусалась! Я резко открыла глаза. «Я прокусила его руку».

Теперь я чувствовала вкус. Его кожи, грязи на ней, крови.

Я вцепилась в него изо всех сил, и кровь попала в рот. Я провела языком по нёбу, пытаясь воспроизвести тот вкус, словно это могло мне помочь. Но тщетно.

Может быть, у него остался след на руке? Я снова закрыла глаза. Да, на его руке потом была повязка. Я помнила, как он зажимал мне рот, пытаясь заглушить крики.

Даже не вздумай кусаться снова. Иначе будет гораздо хуже.

Его горячее дыхание у моего уха. Его тягучий, приправленный алкоголем южный акцент.

Желудок сжался, но я помнила, что это всего лишь воспоминания и сейчас ничего не происходит. И я его укусила! До крови. В душе шевельнулось легкое удовлетворение.

Я не знала, насколько значимой та информация окажется для расследования, но я обязательно сообщу ее детективу Мэйджорс. Пусть это и не самый большой кусок мозаики, он имеет значение для картины в целом.

«Так, а теперь – что случилось после того, как я его укусила и он затащил меня в фургон?» Я по-прежнему держала глаза закрытыми.

Он швырнул меня в заднюю часть машины. Я услышала щелчок замка у дверей и попыталась доползти до передней, но он успел обойти машину и добраться до водительского места прежде меня. Оказавшись в машине, он с силой толкнул меня, и я упала, ударившись головой. Перед глазами вспыхнули огни. Я помнила, что мне было больно.

Ты моя, так что сопротивляться нет смысла.

Он достал шприц. В моей памяти игла была огромной, намного длиннее обычной, но я понимала, что, скорее всего, это был стандартный шприц. Действительно ли я его видела или так и не смогла открыть глаза из-за боли в голове, а теперь лишь додумывала произошедшее?

И вот тут моя память начала разваливаться на части. Не открывая глаз, я вцепилась в руль.

«Не сдавайся. Смотри!»

Держа шприц одной рукой, другой он перевернул меня на живот и уселся мне на спину. Я по-прежнему извивалась, пиналась и кричала.

– Нет, – пробормотала я вслух, но сейчас нельзя было позволить себе остановиться.

Какая-то часть меня изо всех сил уверяла, что воспоминания не могут причинить боли, что я на свободе. «Я на свободе».

А затем я почувствовала укол иглы в основании шеи, и окружающий мир заволокла тьма.

Сидя в своем новом пикапе, в настоящем, в месте, где я была исследователем неизведанных территорий, я открыла глаза и попыталась успокоить сбившееся дыхание и колотящееся сердце. Я била рукой по рулю, кричала и плакала. Ну как я могла не отбиться от него!

Я выскочила из машины, и меня вывернуло наизнанку у обочины. Воспоминания были еще слишком свежи. «Ад во плоти», – мелькнуло у меня в голове. Я икнула, посмотрела на бесконечную гладь океана и вытерла рот тыльной стороной руки.

Черт, я больше не у него в фургоне! Этого монстра больше нет рядом со мной!

И все же пока хватит воспоминаний.

Глава двадцатая

Хотя судмедэксперт пришла к выводу, что Линда Рафферти совершила самоубийство, и я склонялась к тому, чтобы с ней согласиться, Грил по-прежнему не верил в эту версию. И не потому, что так уж симпатизировал Линде. Что-то еще заставляло его сомневаться. Мне показалось, что есть смысл подключиться к делу и выяснить, что именно, используя свою энергию и знания. Да, мои навыки полицейского секретаря устарели, но вести поиск я умела. К тому же я теперь была голосом «Петиции Бенедикта», так что раскрывать правду и писать о ней – моя обязанность.

А еще у меня теперь был пикап.

И если ближе к делу, то мне просто необходимо было думать о чем-то, кроме себя, и мое природное любопытство определило мой окончательный выбор.

Я въехала на стоянку национального парка Глейшер-Бей, которая располагалась у небольшой гостиницы. Туристический центр находился на верхнем этаже небольшого здания, на нижнем был ресторан. Ледников я пока не видела, но, шагая вдоль пристани, разглядела сквозь деревья кораблик в бухте, принимающий на борт пассажиров, выстроившихся в очередь на палубе. Полагаю, он и отвозит туристов к ледникам.

Каяки я не разглядела, но, возможно, корабль закрывал мне обзор. Прогулки на них не заинтересовали бы меня даже без предупреждения Рука, но от плавания на корабле к ледникам я бы не отказалась. При следующей встрече надо будет спросить Рука, не считает ли он эту затею опасной. Пока что в лед обращались только мои ладони, когда адреналин подскакивал от страха. Я пообещала себе, что в ближайшее время постараюсь увидеть ледники своими глазами.

По рукам пробежал холодок, заставив кожу покрыться мурашками. Несмотря на то, что вокруг гостиницы рос лес,