Шелковые дети - Наталья Васильевна Соловьёва

«Может, этого достаточно? – думала Марго. – Чего еще тебе не хватает?»

Марго захотелось снова оказаться в мастерской Бебо. В этом печальном, больном месте. Она чувствовала себя так же. Внешне вроде бы все вернулось на круги своя, но Марго была сломлена. Она старалась это спрятать, но знала, что ее все глубже затягивает в трясину уныния, из которой сложно выбраться.

«Это не навсегда», – повторяла себе Марго.

Она знала, что придет новый день – и все изменится, ей станет легче. Но этот новый день все не наступал и не наступал.

Марго позвонила консьержу на виа Гарибальди, старик вспомнил ее и согласился впустить в квартиру.

В мастерской было темно – закрытые ставни словно оберегали остатки мира Бебо. Марго зажгла свет. Консьерж молча оставил ее одну.

Очевидно, квартира не заботила Риккардо Анелли – здесь все было по-прежнему. Тот же беспорядок, испорченный красками диван. Черно-белые картины вдоль стен. Подрамники. Здесь давно не убирались: пыль клубилась у плинтусов, укрывала собой подоконники, постепенно заполняя пространство, где еще недавно был Бебо. «То же будет и со мной, – подумала Марго. – Я превращусь в пепел, а место мое займет пыль».

Марго снова стала рассматривать холсты. Сколько одержимости, ярости, навязчивых идей было в них. Испещренные до последнего сантиметра, они словно не оставляли ни воздуха, ни какого-либо шанса на счастливый конец. Марго было жаль Бебо. Она перебирала одну картину за другой. Все они были похожи – зловещие пейзажи Комо. Марго приблизилась к картине с изображением пьяцца Сан-Феделе. Бебо часто рисовал это место. Иногда это была пустая площадь под дождем. Иногда на ней появлялись прохожие с неизменно злыми, словно издевающимися лицами. Марго пыталась распознать среди них знакомых – взяла в руки картину, чтобы рассмотреть поближе. Но вышло неловко: еще одно полотно, стоявшее за ней, с изображением Дуомо, упало. И Марго увидела на заднике портрет Мари-Лизы – обнаженной, призывно раскинувшейся на кровати.

Марго на секунду залюбовалась. Несмотря на полноту, Мари-Лиза казалась очень красивой, женственной. Длинные волосы плавно обтекали плечи и прикрывали округлые груди. Ее рука лежала внизу живота, который не казался слишком большим. В полных бедрах было что-то материнское. Марго вспомнила Ольгу во время беременности…

Картина была наполнена нежностью. Здесь отсутствовали резкие линии, типичная для Бебо жесткость. Взгляд Марго скользнул вниз – к подписи художника.

Когда Мари-Лизу задержали, та выдвинула условие: полностью признается, но только в присутствии Марго Дорфман.

Марго была в смятении: почему так? Никто не мог ей объяснить. Мари-Лиза молчала. Энцо убеждал не ходить – дело закончено. Уже нет никаких сомнений.

«Она все равно заговорит», – убеждал он.

Но Оттоне давил: нужно признание.

Марго тошнило. Она знала: как бы ей ни хотелось куда-нибудь сбежать или забраться с головой под одеяло и ждать, пока все само собой разрешится, – ничего не выйдет. Придется пройти этот путь до конца и поставить точку. Это просто неизбежно.

Марго думала, что ей надеть. Мысли путались. Она беспомощно перебирала вешалки и не могла сосредоточиться. Наконец достала серый, наиболее формальный костюм и натянула черную водолазку. Марго подумала, что, вернувшись домой, все это выбросит. Она заранее знала, что ей захочется стереть любые воспоминания об этом дне.

Марго не помнила, как пришла в полицейский участок. Она не заметила, ни какая была погода, ни каким маршрутом она добралась. У Марго сильно дрожали руки, и она не знала, чем их занять, чтобы было не так заметно.

В коридоре ее встретил комиссар Оттоне. Лицо его было напряженным – для всех было важно, чтобы Мари-Лиза полностью призналась. А Марго винила себя, что не догадалась раньше. Ведь могла же. Как же она не сложила два плюс два? Разгадка была совсем близко.

Оттоне напутствовал: делать все, чтобы Мари-Лиза говорила как можно больше. Не обрывать диалог. Он явно сомневался в идее посылать Марго, не имеющую опыта в допросах, к Мари-Лизе, но выбора у него не было – Мари-Лиза через адвоката снова передала свое условие и продолжала молчать.

Марго, схватив стаканчик кофе из автомата, чтобы занять руки, стараясь не выдать своего волнения, вошла в допросную. Она знала, что из-за непрозрачного стекла за ними наблюдают полицейские. Все слова, все их движения записываются. Оттоне пообещал, что, если что-то пойдет не так, он прервет допрос.

Рядом с Мари-Лизой сидел очкастый седой мужчина в безупречном костюме. На столе лежал его портфель из дорогой кожи. Марго с тоской подумала: «Неужели Луиза все-таки раскошелилась на приличного адвоката и для дочери?»

Мари-Лиза, одетая в свой обычный свитер с катышками, внезапно широко улыбнулась:

– О! Марго Дорфман! Как я рада!

– Здравствуйте, Мари-Лиза.

Марго недоумевала, чему именно могла радоваться Мари-Лиза, учитывая обстоятельства. Это было странным. Неестественным. Марго это пугало.

– Я предлагаю перейти на «ты». Согласна? После всего, что между нами было, – хихикнула Мари-Лиза.

Марго не узнавала ее. Совсем не такую Мари-Лизу она ожидала увидеть. Куда делась вялая тихая мышка? Страдающая, покинутая всеми одинокая девочка?

– Хорошо, – согласилась Марго. – Если тебе так комфортнее.

Она держала в руках стаканчик с кофе и не могла заставить себя поставить его на стол. Марго боялась, что Мари-Лиза увидит, как дрожат ее руки.

– Ну давай, спрашивай, – снова улыбнулась Мари-Лиза. – Тебя же наверняка проинструктировали. Как его там? Оттоне…

Они словно поменялись местами, и уже не Марго была сочувствующей, знающей что делать, а Мари-Лиза. Марго стало душно, она поставила стаканчик на стол как можно спокойнее и посмотрела на Мари-Лизу:

– Мари-Лиза Бенедетто, это ты убила Кикко Бенедетто, Арно Робера, Бебо Анелли и Джузеппину Канталупи?

– Я, – просто согласилась Мари-Лиза, мельком взглянув на адвоката.

В принципе, дело было сделано – формально Мари-Лиза признала вину. Дальше должны работать следователи. Но Марго нужно было дойти до конца, она не могла просто встать и уйти. Не услышав от самой Мари-Лизы, что же все-таки произошло.

– Можете… Можешь объяснить причину?

Зря Марго надела водолазку – ее ворот, ворот этой проклятой дольчевиты душил, не давая сосредоточиться. Марго испугалась, что потеряет сознание.

– Да в общем-то… как бы… ну… по-разному как бы. – Мари-Лиза пожала плечами. Будто Марго спросила, как она провела выходные.

«Что ж, типичный ответ Мари-Лизы». Марго решила зайти с другой стороны:

– Ты можешь объяснить мне свой мотив? Он был у тебя? – Марго вдруг пришло в голову, что, возможно, четкого мотива у Мари-Лизы и не было. И что ей, конечно, нужно медицинское освидетельствование – но это и так будет сделано полицией.

– Конечно! –