Маленькая жестокая правда - Дженнифер Линн Барнс

озере на час раньше. Мне было предписано явиться раньше на два часа. Если бы я думала, что было бы лучше остаться с ней дома и поехать позже, я бы так и поступила.

Но что бы я ни делала, что бы ни говорила, она оставалась равнодушной, и поэтому я въехала в ворота «Рустик Меса» одна, за два часа до начала очередного светского мероприятия на озере. При других обстоятельствах я бы непременно отпустила какой-нибудь саркастический комментарий по поводу того, что у семьи Виктории был не просто дом у озера, а целое поместье (да еще и с названием), но приближаясь к главному дому, я могла думать лишь о том, что этот вечер может закончиться плохо по нескольким причинам.

Ана могла прийти. Она могла не прийти. «Белые перчатки» могли исключить Лили из числа Кандидаток. Она могла…

Кто-то открыл входную дверь, прервав поток моих мыслей. Я ожидала увидеть Викторию или, возможно, экономку.

Я не ожидала увидеть ее отца.

– Нельзя заставлять ждать такую леди, как вы!

У Виктора Гутьерреса были волосы с проседью и старое лицо, но за прошедшие годы он не растерял своего обаяния.

– Особенно в такую жару, – продолжил отец Виктории. – Приношу свои извинения. Пожалуйста, входите.

Я переступила порог и оказалась в фойе с высокими потолками.

– А Виктория…

– Моя дочь скоро спустится.

Я не успела опомниться, как меня провели в то, что Лилиан назвала бы «баптистским баром», – такие обычно скрываются за раздвижными дверями. Но из-за сегодняшнего вечера они были открыты.

– Могу я предложить вам выпить? – Виктор Гутьеррес изучающе посмотрел на мое лицо. – Нет? Ай, ладно. Вы не будете возражать, если я налью себе?

Он отпустил мою руку, чтобы пройти к бару.

– Я могу подождать Викторию в холле, – предложила я.

– Составьте старику компанию, – ответил он, наполняя стакан льдом. – Возможно, мне удастся убедить вас пересмотреть некоторые идеи, которые вы вбили в голову моей дочери.

Виктор Гутьеррес по-прежнему улыбался, поэтому до меня не сразу дошел смысл сказанного.

– Прошу прощения?

Он сделал глоток и прикрыл глаза.

– Я прекрасно осведомлен, по какой причине был организован этот званый вечер и кого вы надеетесь здесь встретить. Подозреваю, что не обошлось и без девчонки Эймсов, но ее здесь нет, а вы есть. Простите уж, но я попрошу вас передать мое послание дальше.

Какое еще послание?

– Передайте его и мальчишке Эймсу, – звучало так, словно он делал нам великое одолжение. – Я знаю, что он и моя дочь проводят вместе много времени.

Он еще ни разу не назвал Викторию по имени, всегда только «моя дочь».

– Если вас так волнует, сколько времени Виктория проводит в компании Уокера – или идеи в ее голове, – возможно, вам следует поговорить с ней?

Виктор Гутьеррес с усмешкой покачал головой. Судя по выражению его лица, он находил меня очень забавной.

– Как вы думаете, кто попросил ее танцевать с Уокером Эймсом на том дурацком благотворительном вечере? Она мои глаза и уши.

Он приказал Виктории потанцевать с Уокером?

– В какую игру вы играете? – спросила я.

Зачем направлять свою дочь в объятия Уокера, а потом просить меня предостеречь его?

– Я старый человек, мисс Тафт, – задумчиво произнес Виктор Гутьеррес. – Но я не настолько стар, чтобы забыть о ранах прошлого.

Он мог сколько угодно ходить вокруг да около. Я не была обязана делать то же самое.

– Стерлинг Эймс заделал ребенка вашей внучке. Вы были недовольны этим.

– Она была ребенком! – Он стукнул кулаком по барной стойке, но тут же взял себя в руки. – И не говорите мне, что восемнадцать лет – это уже не ребенок. Вы, Виктория – вы все для меня дети. Моя Ана…

Он замолчал, а я подумала о том, что Виктория сказала о разрыве отношений между ее отцом и его бывшей любимой внучкой.

– Вы хотели, чтобы она обратилась к вам за помощью.

Он хотел, чтобы она умоляла о прощении.

– Я хотел защитить ее! – решительно заявил Виктор. – Прежде всего от самобичевания.

– А теперь вы не хотите даже разговаривать с ней.

– Она отдала нашу кровь.

Отец Виктории поставил свой стакан на стойку, его голос смягчился.

– Я бы взял ее к себе – и ее, и ребенка, обоих. Мы семья. Это то, что мы делаем.

Но Ана не пришла к нему. И тогда я поняла, почему именно это так сильно его задело.

– Ана пошла к Дэвису Эймсу.

– Если бы он не дал ей денег, ее можно было бы образумить, – сказал он мне, не сводя с меня своих темных глаз. – Я умоляю тебя понять это!

– Это было бы куда проще, если бы я знала, чего вы на самом деле от меня хотите.

– Держитесь подальше от моей Аны, – попросил он. – Вы и ваша семья.

Затем Виктор Гутьеррес улыбнулся и положил руку мне на плечо, подняв глаза на лестницу.

– А! – произнес он, когда Виктория спустилась вниз. – Вот и моя девочка.

Глава 45

– Твой отец приказал тебе потанцевать с Уокером Эймсом.

– Я никогда не утверждала обратного. – Виктория едва удостоила меня взглядом, уводя вверх по лестнице от своего отца и приготовлений к вечеринке. – Я сказала, что приглашение Кэмпбелл на первое мероприятие «Белых перчаток» не имело никакого отношения к деловым интересам наших семейств, и это было правдой. А теперь, – продолжила она, приглашая меня в комнату, которая, видимо, была ее спальней, – ты будешь допрашивать меня о Уокере и неприязни моего отца к его семье… – Виктория кивнула на свою кровать, – или взглянешь на это?

Десятки папок, возможно, сотни, были сложены аккуратными стопками.

– Досье, – пояснила Виктория, указывая на стопки папок. – Наш человек очень… дотошен.

Она говорила так, словно у всех есть такой «дотошный человек».

– Это девушки, которых «Белые перчатки» рассматривали в качестве Кандидаток, но отказались от них. Потом идут те, кто составил наш первоначальный список, и, наконец, те, – она указала на последнюю стопку, – кто прошел в финал отбора.

Я потянулась к папке, лежавшей первой на последней стопке, и открыла ее. На меня смотрела улыбающаяся Лили. За фотографией шел отчет – краткая биография, заметки о ее родителях, сведения о ее отношениях, в которых фигурировал только Уокер. За письменным резюме были фотографии из блога «Секреты на моей коже».

Когда-то он был самой большой тайной и самым уязвимым местом Лили.

– Ваш детектив ничего не написал о романе ее отца, – прокомментировала я, просматривая досье.

Виктория пожала плечами:

– Возможно, он не такой уж и дотошный.

Я