Последнее отражение - Наталья Николаевна Тимошенко

Картина? Фотография? Но когда они успели?

Лина шагнула еще ближе, внимательно рассматривая собственное отражение, и вдруг девушка посмотрела на нее и улыбнулась. Лина отпрянула назад, не заметила, когда позади нее открылся люк, и шагнула в него. Короткое падение – и она ударилась спиной и головой обо что-то твердое. Успела подумать только о том, что это не интерактив, раз не подложили ничего мягкого, а еще через мгновение сознание погасло.

Глава 20

Стефан не сразу понял, что именно его разбудило. По правде говоря, он вообще не знал, что спал, потому что спать не собирался. Он ведь пришел в этот номер сторожить сон Лу, а не спать самому. У него были подозрения, что защищать ее по-настоящему не придется, хватит одного лишь его присутствия, но все равно укорил себя. Хорош защитник! Повезло хотя бы в том, что проснулся первым, и Лу, мирно спящая на кровати, не знала, что ее запросто могли задушить подушкой, Стефан бы и бровью не повел. Впрочем, душить подушкой ее вряд ли стали бы.

Телефон в руке завибрировал снова, и Стефан понял, что именно от его вибрации проснулся. Он выключил звук еще вечером, поэтому не услышал звонка.

– Да, – шепотом произнес он, видя, что Лу начала шевелиться.

– Бегом сюда, – коротко заявила на другом конце провода Крис и тут же отключилась.

Стефан не слышал в ее голосе страха, только возбуждение, дававшее понять, что она нашла что-то важное. Он постарался встать с кресла как можно осторожнее, но Лу все равно услышала, повернулась к нему.

– Что случилось? – хриплым от сна голосом спросила она.

– Кажется, Крис нашла что-то интересное.

Лу тут же откинула одеяло, потянулась к лежащим на полу джинсам. Стефан поспешно отвернулся. Просто удивительно, что из них двоих неловко чувствовал себя он, притом что без стеснения разделась она. Самое поганое, что она, похоже, это заметила.

– Ты каждый раз так смущаешься, когда видишь полуголых девушек?

– Я не смущаюсь, – соврал Стефан. – Просто уважаю личные границы.

– Мои или свои?

– И те, и другие, за нас обоих, раз ты этого не делаешь.

Лу фыркнула, но больше ничего не сказала. Через две минуты они оба уже входили в номер, где колдовала над ноутбуком Крис. Правда, в настоящий момент ее не было за столом. Она стояла у мини-бара, пила прямо из банки кока-колу, сонно потирая глаза.

– Выспались? – поинтересовалась она, вместе с банкой возвращаясь к столу.

– Особенно Стефан, – усмехнулась Лу.

Он снова промолчал. Ведь спал же, чего отрицать? Вопрос только, откуда ей это известно?

– Что у тебя? – вместо этого спросил он.

– Кое-что интересное, – загадочно отозвалась Крис, выводя на экран какие-то таблицы. – В общем, как я и говорила, я написала программу, которая должна была найти все подходящие смерти за последние три года. Но что для нас подходит? Я проанализировала те три смерти в психбольнице, которые произошли за время работы Антонова – и его отца – в конце девяностых, а также изучила смерть Светланы Мариненко. Выяснилось, что всем девушкам было от девятнадцати до двадцати пяти лет, все самостоятельно шагнули с крыши, не оставив после себя записок. На всякий случай я накинула еще по году возраста и сделала выборку за последние двадцать пять лет, захватила еще тот период, когда Антонов работал в психушке.

– И что нашла? – поторопила ее Лу, поскольку Крис прервалась, чтобы снова выпить колы.

– Похоже, Стефан был прав. После того, как Антонова-младшего уволили, умерли еще две девушки, итого пять. Затем двадцать лет было тихо. Я нашла несколько случаев похожих самоубийств, но редких. Раз в пять-шесть лет. Конечно, это может быть и его рук дело, но можно списать на статистическую погрешность. А вот полтора года назад это началось снова. Первой жертвой была некая Марина Селиванова, потом наша Светлана, затем еще две. Последняя – около четырех месяцев назад.

– Полтора года назад, – задумчиво пробормотал Стефан. – До того, как умер «отец» Антонова. И в девяностых девушки начали умирать раньше, чем умер «дед». Похоже, Пауль начинает готовить себе жертв заранее.

– Если ему надо скинуть лет двадцать-тридцать, то да, логично начать менять внешность чуть раньше, чем займешь место своего «сына», – кивнула Крис. – Как верно заметила до этого Лу, люди могут опознать подмену, если показаться им на глаза раньше.

– Все сходится. В конце девяностых Пауль, будучи «дедом» нынешнего психиатра, решил занять место его отца, а сейчас занимает место его самого. Похоже, он делает так с начала двадцатого века, когда якобы умер. Ведь это очень удобно, даже трупы прятать не надо. Если зеркало способно омолодить его на двадцать-тридцать лет, наверняка оно может и состарить его «сына». Он просто хоронит его вместо себя и занимает его место.

– И все-таки я не понимаю, – нахмурилась Лу. – Зачем ему постоянно занимать место шестидесятилетнего старика? Почему он не заменяет собой более молодых? Какая радость постоянно проживать от шестидесяти до восьмидесяти? Ни тусовок тебе, ни секса с молодыми девицами, ни путешествий.

Стефан и Крис переглянулись, оба улыбнулись.

– Во-первых, шестьдесят – еще не старость, – начал Стефан. – И не все, знаешь ли, получают удовольствие исключительно от тусовок и секса с молодыми девицами.

– Говоришь так, будто тебе самому шестьдесят, – фыркнула Лу.

– И все же Стеф прав, – вступилась в его защиту Крис. – Есть люди, которые любят сидеть дома и читать книги. А путешествовать и в шестьдесят, и в семьдесят можно. И если вспомнить биографию этого Пауля, он имел склонность к мистицизму и оккультизму с юных лет, наверняка книги ему куда интереснее танцев в клубе.

– Во-вторых, – продолжил Стефан, – когда ты занимаешь место тридцатилетнего человека, тебе нужно продолжать его профессию, на определенном уровне поддерживать социальные связи. А в шестьдесят ты уже можешь выйти на пенсию и не превращаться из врача в инженера и обратно. Ну и в-третьих, когда умирает мужчина в восемьдесят, ему наверняка проводят уже не такое тщательное вскрытие, как тридцатилетнему. Особенно если смерть не носит криминальный характер. А зеркало наверняка способно «нарисовать» какие-нибудь проблемы с сердцем или инсульт. Меньше шансов, что патологоанатом догадается, что перед ним не тот человек, за которого его выдают. Вот и выходит, что Паулю со всех сторон выгодно периодически доживать до восьмидесяти и превращаться в шестидесятилетнего. Плюс-минус несколько лет, конечно же. Антонову сейчас около пятидесяти же?

Крис кивнула.

– Но он год назад оставил практику и полностью погрузился в работу в музее. Который, кстати, был основан его отцом, а не им самим, как я сначала думала. Просто он теперь значится владельцем.

Лу подняла руки, давая понять, что приняла их аргументы, хоть и крайне не согласна с таким образом жизни.

– Но это еще не самое интересное, что я нашла, – продолжила Крис. – Четыре, назовем их современными, смерти девушек полиция даже объединяла в одно дело. Вот этот следователь.

Крис щелкнула парой клавиш и вывела на экран снимок. Это был скан какой-то газетной заметки с фотографией. На переднем плане стоял невысокий плотный мужчина в темной куртке и маловатой для него шапке. Он о чем-то разговаривал с другим мужчиной, а еще несколько человек прислушивались к разговору.

– И что? – не понял Стефан. – Я его первый раз вижу.

– Не туда смотришь, – ухмыльнулась Крис, снова нажимая на клавиши.

Фотография увеличилась, и теперь в центре экрана оказался не следователь, а тот мужчина, с которым он разговаривал. Лу прильнула к ноутбуку и грязно выругалась. Стефан по-прежнему не понимал причины.

– Какого хрена? – возмутилась Лу.

– Кто это?

Лу и Крис одновременно повернулись к Стефану.

– Дэн, – первой ответила Крис. – Чувак, утащивший у тебя дневник Ордынского.

– Вы уверены? Может, брат? – предположил Стефан.

– Не-а, – мотнула головой Крис. – Я проверила, нет у него братьев. Так что это точно знакомый нам повар Денис Кочетов.

– Значит, он знаком со следователем?

– Я не удивлюсь, если именно он и объединил смерти в одно дело, – кивнула Крис. – Я проверила