Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

— И вы были довольны им?

— Да, молодой человек. Аркадий сразу же внес свежую струю в нашу работу. Этот год, как и прошлый, был очень тяжел для нас. В финансовом плане. Кризис, сами понимаете, не до зрелищ народу.

Крупные цирки горят, не то что наш, кочевой. Но вы понимаете, Аркадию все как-то легко удавалось! Рука, что ли, легкая была? И деньги вдруг появились и… Да сами видите, осилили мы почти столичные гастроли! А все почему? Потому что появились деньги на счету, начали вкладывать средства в новое оборудование, в аппаратуру, обновили номера, животных новых приобрели, даже гардероб труппе обновили!

Столица же! Естественно, надеялись на этих летних гастролях на хорошие сборы. И все было поначалу хорошо. Но вдруг… Ах ты боже мой, какое несчастье!

— Пал Палыч, а вы были в курсе дел Севастьянова? Полностью в курсе? — перебил его Колосов. — Или какие-то дела он вел, минуя вас, напрямую с вашим коммерческим директором?

— Ну да. Он же был у нас ответственный по хозчасти, за материальное обеспечение, по финансам тоже… Я уже стар, молодой человек. Но вся жизнь здесь, в цирке, цирк люблю и знаю. Умею с труппой работать. За это, думаю, тут меня еще и держат. А на хозяйстве нашем сумбурном человек иного склада нужен. Молодой, современный. Поэтому, естественно, Севастьянов по своим делам порой напрямую общался с Броммом, да к тому же они с директором по годам ровесники.

Колосов не видел логики в подобном выводе, но возражать Воробьеву не стал, а задал следующий вопрос:

— Скажите, а вам известно, что Севастьянов был судим и до того, как устроиться к вам на работу, отбывал наказание в тюрьме?

— Нет. Боже! А за что? — всполошился Воробьев.

— Да за кой-какие махинации. Значит, вы об этом не знали?

— Молодой человек, у нас коммерческое предприятие, не заполняют тут анкет никаких. Он не говорил. Откуда же мне было знать?

— Севастьянова кто-нибудь посещал здесь, у вас?

Быть может, он говорил — бывшие друзья, знакомые?

— Господи, да к нему столько народа каждый день приезжало! Сами видите — какое тут у нас торжище кругом. А цирку каждый день что-нибудь надо — корма для животных, фураж для лошадей, бензин для машин. С фермерами местными он договаривался, с совхозом — ну это насчет мяса, сена. Обжирают нас хищники, ну прямо спасу нет, сколько им всего надо, ненасытным! Потом технические разные нужды…

Севастьянов каждый день в разъездах был. Завхоз, одним словом, хоть вы, молодые, это сейчас иностранным словом «менеджмент» зовете.

— А где он жил? Тут у вас, вместе с артистами?

— Сначала да. Но потом квартиру однокомнатную в Стрельне снял. У нас многие артисты так делают, особенно семейные. Тут живут только те, кто неотлучно при животных должен находиться.

— Адрес не подскажете? И, если можно, телефон вашего коммерческого директора.

— Вот, пожалуйста. — Воробьев нырнул в стол. — Только Сергея Марковича вы сейчас не застанете. Он вместе с семьей на отдыхе в Финляндии.

— Ничего, когда приедет — свяжемся. — Никита спрятал бумажку с адресами в карман. — Скажите, пожалуйста, а два дня назад вы видели Севастьянова?

Он был на работе? Может, уезжал куда-то? Или к нему кто-то приезжал?

— Не видел я его, молодой человек. Потому что с утра очень рано он уехал в Крылатское. Там оптовая база по продаже спортинвентаря, мы там оборудование закупаем. А в обед мы с Разгуляевым Валентином, это артист наш, поехали в ветеринарную клинику в Тимирязевку. Надо было насчет вакцинации животных договориться и кое-какие консультации получить. Потом оттуда я к своему приятелю заезжал, старинный работник манежа, еще при Местечкине работал, ну и…

— Может, кто-то из ваших артистов видел Севастьянова в этот день, общался с ним?

— Вы хотите знать, кто последний раз видел его живым? О, так всегда в детективах бывает. — Воробьев оживился. — Постойте, постараюсь вам помочь.

У нас тут ребята уже судачили, ну, как из милиции позвонили-то… Постойте-ка. — Администратор выскочил из-за стола и распахнул дверь. — Кася! — зычно крикнул он с порога. — Разыщи мне Коха и Баграта, постарайся, тут из милиции насчет Севастьянова интересуются!

— Батрат в душевой, он только с репетиции! А Генку… Да где же я тебе Генку сейчас найду? — администратору отвечала билетерша из кассы (они перекликались чуть ли не через всю территорию шапито) Колосов и сейчас, и впоследствии только диву давался, как эта хрупкая молодящаяся старушка-билетерша Оксана Вячеславовна, которую в цирке, как он узнал, звали кто — Кася, кто — тетя Кася, обладает такой громогласной, луженой глоткой.

— Баграт Геворкян — артист нашей труппы. Ох и номер у него в свое время был! Да и сейчас тоже. Приходите к нам на представление, поглядите. Вот даст бог, немного из ямы выберемся…

— Что, какие-то сложности?

— Убытки грандиозные терпим. А все потому, что номер Разгуляева с дрессированными хищниками — у него, знаете ли, группа львов была…

— Пал Палыч, звали? — В дверь заглянул некто сумрачный, смуглый, очень маленького роста.

— Баграт, это к нам из милиции.

— Здравствуйте, — Геворкян вежливо кивнул Колосову. Был он, что называется, мужичок с ноготок, но мускулистый, кряжистый, словно молодой дубок.

Колосову он напомнил борца в легком весе: широкие плечи, грудь колесом, мощные руки, но все какое-то миниатюрное. Темные, коротко стриженные волосы Геворкяна на висках уже тронуло сединой — лет ему, наверное, было под сорок. А на смуглом мужественном лице выделялись глаза — восточные, похожие на черную переливчатую ртуть, задумчивые и внимательные. Он и точно был из душа волосы мокрые, на плечах махровое полотенце, а из одежды — одни лишь синие «бермуды».

— Баграт , отчество ваше, извините, можно узнать? — спросил Колосов дружелюбно.

— Отчество трудное, можете звать просто Баграт, не обижусь. — Геворкян говорил с еле уловимым кавказским акцентом.

— Скажите, пожалуйста, вы видели позавчера Севастьянова Аркадия, мне вот Пал Палыч сказал…

— Мы с ним утром вместе ездили в Крылатское спортинвентарь покупать Утром грузовик пришел, нам надо было товар со склада вывезти.

— А когда вы вернулись?

— В половине первого. У меня репетиция в час.

У нас манеж-то один, — Баграт усмехнулся, — вот по часам и засекаем.

— А потом?

— Потом я до трех репетировал. Потом мы номер жены прогнали по-быстрому, ну и все. Обычно в семь у нас вечернее представление. Ну а позавчера цирк, как и сегодня, был закрыт.

— И как расстались в обед, так больше Севастьянова не видели?

— Нет.