Смерть в отпечатках - Мария Владимировна Карташева

— Так вот, Митя, скажи мне, где тело, и я пойду, а потом, товарищ Визгликов, вы можете вернуться к допросу, — глядя в глаза участковому, сказала Нинель.

— Так в сторожке, только там не тело. Их два.

— Значит, работы будет больше.

— Умеете вы, Нинель Павловна, весь мой ораторский запал загасить, — поджал губы Визгликов. — Я, между прочим, учу новое поколение.

Нинель Павловна остановилась, со вздохом взглянула на Стаса и сказала:

— Слушай, Стас, некоторые актёры набирают себе творческие мастерские и ваяют там новых артистов. Так вот, бери пример, прояви инициативу и на базе вашего отдела создай творческую следовательскую мастерскую. Представляешь, сколько разумного и мудрого ты сможешь вложить в молодые и горячие головы. А теперь я, пожалуй, пойду поработаю, — закончила она и вошла в сторожку.

— Так а мне что делать? — растерянно проговорил участковый.

— Учи матчасть, — кратко отрезал Стас и, оглядев давно не видевшие молотка ступеньки, поднялся по лестнице.

Внутри душного и насквозь прокуренного домика было тесно. Здесь помещался только небольшой стол, стул с протёртой от времени матерчатой сидушкой и топчан, тщательно застеленный светлым покрывалом. Потолок был невысокий, но сторож всё-таки как-то умудрился закрепить верёвку под потолком и теперь болтался подвешенный за шею возле окна.

— А второй кто? — спросил Визгликов.

— Девушка молодая, — материализовался рядом участковый. — Но её-то не сразу увидели. Здесь смотрительница пришла, она-то старика повешенным и нашла. Я уже потом, когда прибежал на место, стал сторожку обходить и там уже увидел.

— Показывай, словесный графоман, — вздохнул Стас. — Нинель Павловна, я вам нужен здесь? Позвать постовых, чтобы дедушку снимать?

— Нет пока, — доставая из сумки очки, сказала Нинель. — Кстати, молодой человек не ошибся, покойный и вправду повешен, кажется. Сейчас поточнее посмотрю.

— Ладно, пойду гляну, что у нас там страшного такого.

— Я уж её матери позвонил, — сказал лейтенант, когда Визгликов вышел во двор через вторую дверь, расположенную на крохотной кухне.

— Что ты сделал? — не сразу отозвался Стас после увиденного.

На ровной площадке между оградой кладбища и стеной сторожки поверх пожухлой травы был очерчен чёрной краской круг, внутри него стоял стул, судя по всему, из коллекции мебели кладбищенского сторожа, и подле него ничком лежал окоченевший труп девушки.

— Сатанисты? — с какой-то затаённой надеждой спросил участковый, глядя на Визгликова.

— Я не телепат, я следователь, — рявкнул Визгликов и поднял глаза на топтавшуюся на пороге сторожки Глашу. — Польская, я тебе когда звонил?

— Час назад.

— Ты же, по-моему, недалеко здесь живёшь?

— Я у бабушки была. Можно приступить к работе?

— Ты даже такое слово «работа» знаешь?

— Станислав Михайлович, вы меня простите, но я вчера через зум общалась с родственниками, которые просто мне все уши прожужжали, чтобы я переехала вместе с ними в Новосибирск.

— И? — просветлел лицом Стас.

— Не надейтесь. Я так от них всех устала, что выпила почти всю бабушкину наливку и теперь у меня трещит голова. Можно, я работать начну?

— Н-да, — поджал губы Визгликов. — Ну иди. А почему нас-то дёрнули? — спросил он у участкового. — У нас теперь следствие на местах все дела сразу к нам направляет?

— Так я сначала в свой отдел позвонил, они сразу дали ваши координаты.

— То есть даже попу со стула не подняли. Стоп, — до Визгликова только дошёл смысл недавно сказанных лейтенантом слов. — Ты сказал, что ты её знаешь и позвонил её матери?

— Ну да.

— Что ты ей сказал? — затаив дыхание, спросил Стас.

— Чтоб пришла. Вам же опознание нужно будет.

— Конкретнее.

— Не, я ж не дурак, просто сказал, чтобы на кладбище пришла к сторожке. Что тут, предположительно сатанистами, убита девушка, очень похожая на дочь её. Мать скоро будет, ждать не придётся, она за пролеском живёт, за железкой.

— Да что ж вам всем мозг перестали выдавать при рождении?! — воскликнул Стас и быстрым шагом пошёл вокруг сторожки, ближе к выходу, чтобы успеть перехватить мать, которая, судя по всему, должна была уже лететь сюда на всех парах. — Польская! — крикнул он, глядя на возвращающуюся от машины Глашу. — Ты вроде работать хотела? Или ты прогуляться сюда пришла?

— Я бланки в машине забыла.

— Лучше бы ты голову свою там забыла. Держи её.

Стас вовремя заметил, как с лесной тропинки из-за поворота, цепляясь скрюченными пальцами за стволы деревьев, бежит женщина. Маленькая, сухонькая фигура ловко проскочила мимо растерявшейся Глаши, рванула к входу и, когда Стас успел подскочить и вцепиться ей в руку, она уже буквально падала сверху на труп.

— Пусти меня, пусти, я сказала! Кто это сделал?! — тараща глаза и брызгая слюной, обезумевшим голосом орала женщина. — Как же так?! Кто это сделал?! Я всю ночь её искала! — кричала она, пока Визгликов уводил её подальше от страшного места.

Наконец ему удалось приземлить рвущуюся женщину на скамеечку перед сторожкой, и после этого Стас сразу же передал её подоспевшей Глафире. Глаша несколько минут держала мятущуюся женщину за плечи, пока та не перестала раскачиваться и не сфокусировала свой взгляд на Глафире.

— Отпустите меня. Я почти пришла в себя, — бледными губами вымученно сказала она.

— Выпейте воды, — Глаша протянула женщине, бесцельно смотрящей перед собой, пластиковый стаканчик, терпко пахнущий корвалолом.

— Не нужно, — помотав головой, сказала она, одновременно с этим беря стаканчик и опрокидывая содержимое в рот.

— Как вас зовут?

— Зоя. Зоя Алексеевна.

— А дочь вашу? — осторожно спросила Глафира.

— Аля. Алевтина. В честь бабки моей. Думала, у неё судьба, как у бабки сложится. Та, по-моему, единственная счастливая женщина была в нашем роду.

— Куда Аля вчера ушла? Вы сказали, что всю ночь искали её, — Глаша понимала, что ходит по очень тонкому льду, и в любую минуту чёрная пелена горя может захлестнуть мать, и она больше не добьётся от неё ни слова, но сейчас нужно было действовать быстро.

— Психанули мы с ней вчера, — мать тяжело вздохнула. — Ухажёр у неё появился, постарше, чем она.

— Намного? — нахмурилась Глаша.

— Моей пятнадцать лет, ему около девятнадцати, что ли. Я так-то его видела, он в соседях у нас, а вчера застукала их, целовались в подъезде. Я её дома тряпкой отходила, а ему сказала: привлеку за то, что малолетку соблазняет. Она кричала на меня, плакала, потом схватила куртку и — нырк в дверь, — сказав это, Зоя резко замолчала, лицо её побагровело, было видно, что она изо всех сил старается не заплакать снова. — Я её с детства тянула одна, — бесцельно глядя в пустоту, проговорила женщина. — Квартиру продала, дачу, чтобы только на ноги поставить. Работу нашла не такую, как могла бы.

— Почему вы всё продали? Были проблемы? —