Смерть в отпечатках - Мария Владимировна Карташева

— Вызывайте к себе, сейчас я на работе. У нас человек пропал, — и, поднося трубку к уху, проговорила. — Анна Михайловна, несмотря на наш последний разговор, я сейчас хочу, чтобы ваши специалисты подъехали по адресу. До дома не дошла девушка, услышала детский писк возле помойки, через несколько секунд оттуда отъехал автомобиль. Таких совпадений, по-моему, не бывает, если учесть ещё и то, что первую, — она помолчала, — добычу, ему пришлось оставить. — Я вас жду на месте.

— Присядьте, — тихо, но настойчиво проговорил мужчина, сидевший в её кабинете, — я вас никуда не отпускал. А делом займутся другие специалисты.

— Но…

— Никаких но быть не может, вы отстранены от работы. Так что не ухудшайте своё положение. Я вижу ваше рвение, но этим нужно было заниматься раньше, а не устраивать теперь показуху.

Лисицына, повесив трубку, посмотрела на сидящего перед ней Визгликова и, пожав плечами, сказала:

— Всё услышал?

— Да, динамик у тебя мощный, — Визгликов прошёлся взглядом по лежащим на столе копиям обращений в местную больницу. — Они все из одного района. Девушки примерно одного возраста. Ладно, поехали, по дороге договорим.

Быстро собравшись, Лисицына и Визгликов вышли в коридор и спустились в вестибюль. Анна Михайловна глянула на мощный внедорожник, припаркованный во дворе, и покачала головой:

— Стас, где ты берёшь такие странные экземпляры?

— А чего сразу я-то? — спросил Визгликов, доставая пульт от машины.

— Ну, с такой богатой росписью только ты мог машину взять. Ничего попроще не было? — обозревая искусно расписанные борта, сплошь испещрённые крестами и вурдалаками, сказала Лисицына.

— Не, не было. И потом там очень много места и есть места для поцелуев, — подмигнул ей Стас.

— Очень романтично, — поджав губы, сказала Анна и забралась внутрь.

— Я тогда не пойму, зачем покупать и расчленять трупы? — тронувшись с места, сказал Визгликов.

— Стас, но мы же уже это обсуждали. Ну не дошёл он ещё до этой стадии, но очень хочется. Пока тренировался нападать, покупал трупы и, так сказать, сублимировал.

— Слушай, мы уже всех работников фермы, на которой произошёл тот случай расчленения, нашли и проверили. Польская с Погореловым и Тёмой всех до последнего сторожа откопали, даже тех, кто там не числился, и то нашли. Но пока глухо.

— Вдруг у его жены любовник был? — задумалась Лисицына.

— У какой жены?

— У жертвы, которую расчленили на ферме тогда. Дело было ночью, она там какие-то отчёты писала, так?

— Допустим. Но ребята реально всех проверили, не стыкуется никто с таким деянием, тем более что на ферме вёлся учёт рабочего времени и в принципе все приходили и уходили вовремя, иначе их нехило штрафовали.

— Только работников записывали? Или гостевой учёт тоже вёлся?

— Ну да, если следовать твоей версии, она себе мужика для утех на территорию провела и прямо так и записала? — покивал Визгликов.

— Ой, Стас, не смешно. Надо оперов вызвать.

— Сейчас, — Визгликов быстро набрал номер Погорелова.

— Серёга, нужно подъехать в наш любимый район. Ага, сейчас. А кто тебе, поганец, разрешил вино пить? Ладно, я сейчас Латунина дёрну или Тёму.

— Латунину не звони, я ему отгул на день дала.

— С чего такие подарки? В разгар расследования один бухает, другому отгул, — всплеснул руками Стас.

— Держись, пожалуйста, за руль. С того, что мы можем ещё год за преступниками гоняться, а людям иногда жить нужно. Это только в кино и книжках в полиции и следствии одни киборги работают, а мы все живые люди. По-моему, мы уже поднимали эту тему.

— Ну если мы живые люди, то я тоже имею право на личную жизнь и свидания, — сказал Визгликов и, резко свернув к обочине, быстро отослал голосовое сообщение Артёму, одним щелчком откинул сидение Лисицыной назад и, зажав ей рот ладонью, сказал: — Молчи, женщина. Я задолбался за тобой бегать и догонять только в пьяном угаре. Сейчас ты трезвая, и я, наконец, буду всё помнить.

* * *

Архаров с Глафирой до ночи перебирали архивы благотворительной организации, выданные им только после очень эмоциональной речи следователя Польской с применением нецензурной лексики.

— Ну что, вроде все совпадения есть, — потянулась Польская. — В Южном у них был филиал. Хотя не только там, — она вздохнула и покачала головой. — Сейчас наша основная задача — найти Марину, потому что тогда мы сможем выйти на след, — она помолчала, — убийцы. Ужас какой, — вздохнула она, — это сколько же лет он… — Глафира оборвала свою речь на половине фразы и снова покачала головой. — А главное, почему он выбирает девушек именно с этим синдромом, причём, как я понимаю, тех, кто успешно прошёл курс реабилитации.

— Окей, а Яну-то за что? Ей же явно подружка послание прислала. У неё же нет такой болезни.

— Не знаю. Я ещё не научилась на расстоянии препарировать воспалённое сознание преступных субъектов, — Глаша потёрла лицо руками. — Засиделись мы с тобой. Пошли поедим где-нибудь?

— Подожди, Глафира, а остальное? Ведь есть же много девушек, что исцелились, как же быть? Они все в опасности.

Глаша покачала головой, закрыла свою сумку и подняла глаза на Архарова.

— Ты видишь эту стопку дел?

— И что?

— Это их мы можем сейчас в сейф убрать под замок, а теперь представь, что это не папки, а люди. Как мы можем всех обезопасить? А главное — без их согласия мы вообще сделать ничего не сможем. А предупредив их, просто посеем в головах панику и смуту.

— И что же? Теперь ничего не делать? — возмутился Артём.

— Почему ничего не делать? Преступника искать, — философски заметила Глаша и показала на загоревшийся экран телефона Артёма. — Тебе сообщение пришло.

— Визгликов срочно на место происшествия вызывает.

— Мы спать когда-нибудь будем? — заметила Глаша и, встав из-за стола, проговорила, широко зевая: — Ну, поехали. Нужно только ключ отдать на вахту, а то эти дамы фанатичные потом живьём нас сожрут, — сказала Глаша, выходя из офиса религиозной организации.

Мокрая дорога привела Глашу и Архарова к месту, где ещё не так давно пропала девушка. Глафира с тяжёлым выдохом оглядела довольно глухой и плохо освещаемый двор, оценила шикарные заросли кустов, торчащих со всех сторон, и, выйдя из машины, подошла к одному из полицейских.

— Польская, эска, — коротко сказала она и вспомнила, что совсем недавно представлялась полным именем и чеканила каждый слог, когда говорила, откуда она. — Что здесь?

— Заявительница дома, к ней скорая едет.

— Кроме этого?

— Ну, оцепили периметр, ждём оперов.

— Какой периметр? — недоумённо спросила Глаша.

— Мусорки. Мать сказала, что там пищал кто-то, дочь пошла глянуть, и потом