Проклятие Желтого императора - Юнь Хуянь

фраза: «Кости мужчин белые, кости женщин – черные». Смысл в том, что, когда женщина умирает, кровь якобы впитывается в кости, поэтому они чернеют. Современная наука уже доказала, что это не так. Есть еще такой фрагмент: «У мужчин в правом и левом предплечье, так же как и в правой и левой голени, есть щели, у женщин нет». Смысл этой фразы в том, что у мужчин есть лучевая кость и малая берцовая кость, а у женщин нет, но в действительности лучевая кость есть у всех, малая берцовая кость тоже присутствует независимо от пола. Еще сказано: «Для справления малой и большой нужды в кости есть отдельные отверстия». Это канонический пример ошибочного вывода, сделанного на основании того, что видно глазами. В действительности же тазовое кольцо имеет только одно отверстие, а не два отдельных…

Со всех сторон раздавались тихие презрительные смешки. На лбу Гао Далуня выступили крупные капли пота, он понял, что эта женщина-судмедэксперт гораздо глубже него разбирается в отдельных вопросах, затронутых в книге «Записи о смытии обид».

– С научной точки зрения здесь множество ошибок. Заключения не всегда обоснованы с позиции логики – как можно сравнивать «Записи о смытии обид» с успехами современной судебной медицины? – строго сказала Лэй Жун. – Ученому не следует поклоняться древности или слепо доверять авторитетам, он должен только стремиться установить истину. Вы живете в двадцать первом веке, а руководствуетесь научными знаниями уровня века тринадцатого, куда это годится?

Гао Далунь развернулся и молча вышел из аудитории.

Вернувшись в гостиницу, он купил билет на поезд, отправляющийся вечером того же дня, и собрался вернуться в свой маленький городок и продолжать работать там никому не известным судебным медиком. Пока он собирал вещи, в голове его крутились мрачные мысли: из-за его увлечения изучением «Записей о смытии обид» коллеги часто насмехались над ним и называли «книжным червем, наглотавшимся древности, которую не в состоянии переварить». Когда начальство решало вопросы о повышении в должности или прибавке к зарплате, его кандидатура даже не рассматривалась. Дома члены семьи так боялись навлечь на себя несчастье, что отказывались стирать его одежду. Найти себе девушку он тоже не мог…

И вот, когда его сердце уже разрывалось от тоски и отчаяния, раздался телефонный звонок. Он поднял трубку и услышал голос Лэй Жун:

– Вы не хотели бы работать в моем исследовательском центре?

Гао Далунь просто не поверил своим ушам!

Он немедленно вызвал такси и поехал в исследовательский центр. Выйдя из машины, он увидел Лэй Жун, которая ждала его у входа. Когда они вместе вошли в здание, Гао Далунь увидел медный бюст Сун Цы, установленный в центре холла. От волнения у него в глазах блеснули слезы.

– Очень давно не встречала людей, так искренне интересующихся исследованиями древних, – заметила Лэй Жун с легкой улыбкой. – Очень многие владеют современными методами, но мало тех, кто придерживается принципов ученых тринадцатого века. Это единственная причина, по которой я пригласила вас на работу в мой исследовательский центр. Надеюсь, вы по-настоящему усвоили сущность научных подходов почтенного Сун Цы. Я верю, что, соединив воедино принципы древних исследований с современными методами судебной медицины, вы непременно сможете достичь больших успехов.

С этого дня Гао Далунь стал сотрудником «Исследовательского центра судебной медицины Лэй Жун».

Он, как и раньше, часто спорил с Лэй Жун по рабочим вопросам, на каждом шагу приводил цитаты из «Записей о смытии обид», чтобы подтвердить свою правоту или опровергнуть аргументы собеседника. После работы возвращался домой, захватив с собой кучу специальных книг и журналов. Глядя ему вслед, Лэй Жун часто с грустью думала, что он, похоже, отправляется обратно в свой курган…

И если Гао Далунь с фанатичностью, иногда граничащей с идиотизмом, обожал «Записи о смытии обид», то Ван Вэньюн был полной его противоположностью – умен и находчив, как черт.

Раньше он работал судебным медиком в районной больнице и научился отлично разбираться в анализе ядов. На одной из корпоративных праздничных встреч, приуроченных к окончанию года, Ван Вэньюн со своим коллегой разыгрывали сцену диалога на бандитском жаргоне из спектакля «Взятие горы Вэйхушань». Ван Вэньюн исполнял роль Ян Цзыжуна[75], а его друг – главаря бандитов Ястреба. Коллега решил подшутить над Ван Вэньюном. Первую реплику в этой сцене – «А что ты такой румяный?» – произносил Ястреб, но друг Ван Вэньюна сказал: «Отчего лицо покраснело?» Все и на сцене, и в зале замерли, но Ван Вэньюн, оглянувшись по сторонам, выдал: «Метаквалона переел». Раздался взрыв хохота. Ястреб продолжал дурачиться: «А теперь что вдруг посинело?» Ван Вэньюн тотчас нашелся: «Отравление нитритами!» Смех в зале стал еще громче. Ястреб не подозревал, что этого Ян Цзыжуна так просто не возьмешь, но все-таки хотел припереть его к стенке: «А почему пена изо рта?» Ван Вэньюн улыбнулся: «Много соли съел, пить захотелось. Вот и выпил кувшин карбофоса!» Зал аплодировал. То, что Ван Вэньюн так хорошо знал симптомы отравлений разными ядами и мог удивительно метко отвечать на реплики партнера, свидетельствовало о высоком профессионализме.

После окончания праздника Лэй Жун поинтересовалась архивным досье Ван Вэньюна и узнала, что он не только квалифицированный специалист в своем деле, но и на все руки мастер: золотой призер соревнований по ораторскому искусству, третье место в городе по бегу на длинные дистанции, призер конкурса переводов древней классической китайской медицинской литературы… Лэй Жун пригласила его на обед, хотела предложить ему работу в своем центре. Кто же мог знать, что как только он сядет за стол, то первым делом спросит: «Шеф Лэй, вам не нужны сотрудники в ваш исследовательский центр? Если нужны, я перейду к вам. Вы согласны?»

История появления в коллективе Тан Сяотан тоже достойна отдельного рассказа.

Лэй Жун, Линь Сянмин и Лю Сымяо были «тремя великими» в истории Университета полиции, потому что они все были его выпускниками, получили широкую известность, когда им еще не исполнилось двадцати восьми лет, стали лучшими сотрудниками уголовного розыска страны и приглашенными профессорами своей альма-матер. Однако встречали их очень по-разному: на лекции Линь Сянмина приходило столько девушек, сколько не бывает людей на вокзалах в канун праздника Весны[76], занятия Лю Сымяо собирали в основном юношей, которые так пристально смотрели на нее, что даже не моргали, вплоть до развития синдрома сухого глаза; когда лекцию читала Лэй Жун, больше половины мест в аудитории пустовало, потому что рассказывала она сравнительно нудно и сухо, часто использовала сложные профессиональные термины, а студенты такого обычно не любили.

Тан