Роковое решение - Анна Васильевна Дубчак

– Примерно недели две тому назад. Она сильно нервничала, попросила меня проверить ее. Я сразу предположила, что у нее появился кто-то еще, раз она так переживает. С женщинами иногда такое случается, когда они… Словом, речь идет о случайной связи. Лара тогда пробормотала что-то о том, что они не предохранялись и что теперь она нервничает. Да на ней лица не было! А еще… Еще, разговаривая со мной, она отворачивалась, но я успела почувствовать ее амбре…

– Накануне выпила?

– Да.

– И что показали анализы?

– К счастью, все обошлось.

Мы еще немного поговорили с Женей. Я попыталась спросить, как давно она знакома с Ларой, но из ее пространного ответа так ничего и не поняла.

– Вы из полиции? – спросила я напрямую.

– Нет. Просто я подозреваю одного человека и хочу помочь следствию…

Примерно так она мне ответила. Я после этих ее слов распереживалась. Может, мне и не стоило рассказывать ей о Ларе? А что, если эта женщина, назвавшаяся Женей, меня обманула и Лара жива? От этой мысли мне стало еще хуже…

Как только она вышла из кабинета, я сразу же позвонила Рите. Не успела даже рта раскрыть и спросить ее про Лару, как Рита сама выпалила: да, Лара умерла, это правда. И я услышала, как она плачет.

21. Август 2024 г.

Утром Женя вместе с Борисом поехали в Москву. За рулем была Женя. Она отвезла Бориса в суд, сама, предварительно записавшись на прием к гинекологу Зиминой, отправилась в частную клинику.

Марина Зимина – приятная молодая ухоженная женщина. Такой, собственно говоря, Женя себе ее и представляла, такой и должна быть подруга и личный врач Калининой.

Разговор получился коротким, но главное Женя поняла: Лариса больше всего на свете боялась подцепить заразу и лишиться своих мужчин. Другими словами, она боялась потерять свой «бизнес». Стало быть, она была самой настоящей проституткой.

Поддерживая связь с Ребровым и успев ознакомиться с результатами многочисленных экспертиз, в том числе и заключением вскрытия тела Калининой, Женя знала, что женщина была на момент убийства абсолютно здорова. Не была беременной. Не была изнасилована или избита. И накануне убийства у нее не было контакта с мужчиной. Значит, и свидания в тот вечер у нее как бы и не было.

Но обращаясь к Зиминой за помощью, Лариса нервничала, и Женя уже понимала, из-за чего. Вернее, из-за кого. Лишенная душевного тепла и возможности побыть собой, она расслаблялась только в обществе своего соседа, простецкого мужичка Григория. С ним и выпивала, поскольку только в этом состоянии и могла с ним откровенничать и изливать свою душу. Хотя потом, протрезвев, наверняка об этом и жалела. И примерно неделю тому назад переспала с ним и, когда пришла в себя, протрезвела, ужаснулась: судя по всему, они не предохранялись. Вот почему она на следующий день помчалась к Зиминой провериться.

Расставшись с Зиминой, Женя поехала на «Павелецкую», встретиться с Григорием. Сначала позвонила соседке Марине Кузнецовой, попросила ее впустить в подъезд. Потом, поднявшись, заглянула к ней, перебросилась с ней парой слов и выяснила, что полиция задержала всех мужчин, кто поднимался к квартире Калининой за эти двое суток.

– Попались, голубчики! – усмехнулась она, злорадствуя. – Вот точно один из них и зарезал Ларочку.

– Надеюсь, Григорий дома?

– Да, дома. Утром ходил в магазин, видела в окно. Но полчаса, как вернулся. Хотите с ним поговорить?

Григорий – высокий крепкий мужчина с черными волнистыми волосами и гладким лицом. Крупный нос, полные губы. В сущности, если его приодеть, он мог бы сойти за преуспевающего бизнесмена или даже чиновника. Не было в его внешности ничего такого, что выдало бы в нем простого сторожа склада. Во всяком случае, так показалось Жене.

Она представилась подругой Ларисы, и Григорий сразу же ее впустил. И даже обрадовался, поскольку только что накрыл стол и не успел еще даже налить себе водки – запечатанная бутылка стояла между тарелочками и контейнерами с закусками. Гость – как утренний подарок желающему выпить, как-никак двое – это уже компания.

Приход Жени разбередил его душевную рану, и он заплакал, уткнувшись в плечо гостьи. Плакал и мычал, говорил что-то о «Ларочке», о том, что она была красавицей и добрейшим человеком, хрупкой маленькой девочкой, запутавшейся в жизни. И что только ему, своему соседу, она доверяла свои тайны, что только с ним могла поделиться. И что он, Григорий, счастлив тем, что был ее опорой, другом.

Он предложил Жене выпить, она, конечно же, отказалась, но сказала, что с удовольствием посидит с ним, помянет подругу.

Разговор сразу же сложился, Григорий, выпивая и закусывая, рассказывал о Калининой все, что знал. В сущности, ничего нового он не рассказал, у Жени и без того уже сложился ее образ, другое дело, что преподносил он историю Ларисы как историю жертвы. Что это они, мужчины, пользовались ею, а не наоборот. Что она, дескать, бедная и несчастная жертва обстоятельств или своей красоты, вот как хотите, так и понимайте. Потом, после третьей рюмки, он вдруг признался, что был влюблен в нее, хотя и понимал, что ему «ничего не обломится».

И тогда Женя осмелилась задать ему конкретный вопрос:

– Вы были близки с Ларисой?

Он не сразу ответил. Выпил еще одну рюмку, закусил салатом.

– Понимаете, – сказал он с набитым ртом, – она стала мне близким человеком, душевно… Я и не надеялся, но… Не знаю, как так вышло.

И Женя вдруг ужаснулась. И мгновенно вспомнила все предостережения Бориса: а что, если перед ней сидит как раз убийца?! Сидит, пьет, заливая свою тоску водкой, и сам не верит в то, что натворил?! Ведь у него-то как раз были ключи от ее квартиры. Были! Что, если, вступив с Калининой в связь, он настолько эмоционально возбудился и возомнил о себе, что не захотел отдавать свою возлюбленную на растерзание ее многочисленным любовникам? Мол, не доставайся ты никому, и спьяну убил ее?! А теперь, может, и не помнит?

– Скажите, Григорий, у вас есть ключи от Ларисиной квартиры?

– Есть… Я уже побывал там…

Женя содрогнулась. Может, вскочить и убежать, пока не поздно?

– В каком смысле «побывали»?

– Да я уже не один раз там был после того, как ее убили. Ходил, рассматривал ее фотографии… Просто шикарные! Она была роскошной женщиной! И одновременно бл…

И тут он выдал целый ряд определенного рода синонимов, просто размазывая образ своей соседки, уничтожая ее, уже мертвую, окончательно. И так это прозвучало