Зеркала-озера - soverry

Димка рядом оказывается, когда она уже идет за сумкой.

— Ну что, пойдем во дворе посидим? — спрашивает так задорно, а Алёна совсем энтузиазма не разделяет. По ней, судя по ощущениям, проехался каток, и она только взгляд переводит на Димку, не находит в себе сил выдавить улыбку, лишь отрицательно мотает головой.

— Не успеем.

Забирает сумку, Димка свою вытягивает откуда-то со стула среди других. Вся группа буквально толпится у парты, так что приходится протискиваться, чтобы выйти сначала из этой кучи народу, а потом и из кабинета.

— Давай просто посидим на подоконнике в рекреации, — предлагает Алёна уже в коридоре.

Димка пожимает плечами, мол, все равно, и идет за ней. Они пересекают рекреацию, Алёна сумку на пол кидает как мешок с сеном, за исключением того, что сумка все же не легкая и об пол бьется грузно, усаживается на подоконник и ладонью хлопает рядом с собой. Ее подруга усаживается рядом, и они вместе смотрят на то, как одногруппники выходят из кабинета по очереди, разбредаясь, кто куда.

— Сумасшедший денек, — замечает Димка. Алёна кивает, но ничего не говорит.

День и правда выходит отвратительным или же она просто чувствует себя так. Неважно. Впереди еще эта дурацкая беседа — или консультация, или разговор, назвать можно как угодно, суть не изменится — с психологом, от которой бы сбежать, выпрыгнув в окно.

Алёна косится в это самое окно. Дурацкая идея.

— Расслабься, — говорит Димка, хлопает ее по коленке, привлекая внимание. — Им все равно нужна не ты, — почти заговорщически, а потом смеется. — Правда, Алён. Просто скажешь, что все хорошо, никто тебя не достает, и все — считай, дома.

— Да уж…

Рассуждения здравые, но применить их к себе получается крайне условно. Тетя, наверное, сказала бы ровно то же самое. Димка не продолжает трепаться, не говорит о всякой ерунде, а просто молчит, временами косится в ее сторону, но молчит. Алёна пытается вспомнить, говорили ли они хоть раз, почему она так не любит все эти тестирования и психологов вообще, но память сегодня точно работает в каком-то энергосберегающем режиме.

— Как думаешь, — спрашивает она у подруги, когда рекреация пустеет, а они вдвоем оказываются единственными здесь, — долго нам еще ждать?

— Не знаю. Она же должна еще просмотреть все тесты.

И это как удар по голове.

Точно.

Об этом она совсем забыла. Просто из головы вылетело. Перерыв нужен не для проветривания мыслей, а для того, чтобы психологине и правда было, о чем с ними разговаривать. И вопросы, наверное, задавать она будет тоже исходя из этого теста. Алёна ладони трет о собственные штаны.

— Теперь мне это совсем не нравится, — бубнит себе под нос.

— Чего? — переспрашивает Димка, поворачиваясь к ней.

— Нет, ничего.

Сначала они сидят в полной тишине, Алёна совсем идиотски пытается прислушаться, будто сможет услышать, что происходит через целую рекреацию от нее и за закрытой дверью. Потом начинают возвращаться одногруппники. Трудно сказать, сколько времени на самом деле проходит, но ей кажется, что вечность точно, а то и парочка вечностей.

Одногруппники галдят, кто-то смеется, кто-то громко что-то рассказывает, а на нее эти звуки давят. В какой-то момент просто хочется, чтобы дверь уже открылась, вышла психологиня и начала запускать по одному к себе в кабинет. В конце концов, тогда они хоть как-то будут ближе к концу дня. Алёне, кажется, никогда так сильно не хотелось закончить уже день, как сегодня.

Проходит еще некоторое время, прежде чем психологиня и правда выходит, привлекая к себе внимание громким голосом.

— Надеюсь, все в сборе? — уточняет она. Кто-то кивает, кто-то отзывается короткими «да». — Хорошо. Тогда начнем по алфавиту.

У нее в руках стопка бумаг — тех самых тестов, думает Алёна, — и она разворачивается на каблуках, доходит до соседней двери, открывает ее ключом и открывает, буквально расхлябывает, приглашая войти первого.

— Ну, я пошла, — Димка с энтузиазмом соскакивает с подоконника. — Все будет в порядке, не дрейфь.

Алёна кивает, даже давит из себя улыбку. И мысленно проклинает тот факт, что Димка — Аксёнова. Было бы проще, будь она какой-нибудь Яковлевой или что-то такое. Досидела бы до конца, просто морально бы своим присутствием поддержала. Но Димка уходит в кабинет, за ней закрывается дверь, и время снова начинает тянуться бесконечно жвачкой.

Надо бы себя чем-то занять, но максимум, на что она способна — это наблюдать за одногруппниками и мечтать уже поскорее оказаться дома.

На улице уже хорошо так темнеет, когда очередь доходит до нее. Алёна сначала забывает забрать сумку, уже почти доходит до кабинета и возвращается. Закатывает глаза, мысленно ругая себя за рассеянность, закидывает сумку на плечо и возвращается обратно к кабинету, зачем-то стучит.

— Да-да, можешь проходить.

И Алёна заходит.

Проходит через небольшой предбанник, в котором дверь то ли еще в одним кабинет, то ли в подсобку, доходит почти до стола, за которым сидит психологиня. Называть даже мысленно ее намного приятнее, чем по фамилии. Табличка с этой самой фамилией стоит прямо перед ней.

— Садись.

Алёна кивает, смотрит на пластик с черными буквами. Волкодав Мария Андреевна. Фамилия точно запоминающаяся, но мысленно все равно проще звать ее просто психологиней. Обезличивать таким нехитрым способом. Алёна садится на стул, наблюдает за тем, как женщина заполняет какие-то бумаги и как будто даже не обращает на нее внимания.

День и так слишком долгий, а это вынужденное ожидание раздражает. Ей хочется уже просто разделаться со всем, просто ответить на какие-то там вопросы и пойти домой. Нервы, кажется, напряжены как струны, но Алёна ничего не говорит. Даже внимание к себе никак не привлекает, тем более не закатывает никаких сцен. Она всегда была терпеливой, не время это как-то менять.

Психологиня перестает писать, откладывает из стопки справа несколько скрепленных тестов, достает нужный.

— Все в пределах нормы, — говорит, перелистывая страницы, а Алёна нервную тонкую улыбку давит. — Но если хочешь о чем-то говорить, то у нас как раз есть для этого время.

Они пересекаются взглядами, и Алёна заставляет себя не отводить взгляд в сторону. Ладони между коленей зажимает и пожимает плечами.

— Я немного волнуюсь из-за практической части повышенного травничества, но все ученики же переживают, да?

На секунду кажется