Искатель, 2001 №2 - Станислав Васильевич Родионов

— Мне достаточно факта встречи с мужчиной.

Он составил договор об охране моей жены, поскольку закон запрещал слежку. Я внес аванс в пятьсот рублей, после чего сыщик проблему начал детализировать:

— Допустим, застукали. Что дальше?

— А что дальше? — задумался и я.

Суроватое лицо детектива требовало профессионального ответа, а поскольку я его не знал, он прикинул варианты:

— Можно проверить документы, можно сделать внушение, можно связать до прибытия…

— Кого связать?

— Вашу супругу. До прибытия, конечно.

— Какого прибытия?

— Вашего, конечно.

— Вязать не надо, — отмел я этот дикий вариант.

— Дня через три выдадим результат, — пообещал детектив.

Как провел я эти три дня? Судил себя последними словами. В сущности, версия — это фантазия, которая отличается от жизни, как, скажем, жизнь отличается от кино. Навел какого-то дурака-сыщика на жену… Мне чудилось, что он ходит за ней по пятам, караулит на улице, заглядывает в окна, расспрашивает знакомых, звонит по телефону… Мне даже спалось плохо от шизофренического предположения, что детектив лежит под кроватью и прислушивается к скрипам, поскольку спецтехнику он не применял.

В конце третьего дня, когда Наташа еще не вернулась, зазвонил телефон. Я схватил трубку со скоростью обезьяны, цапающей банан:

— Слушаю!

— Объект засвечен, — прохрипело в недрах телефонной сети.

— Схвачен? — не понял я.

— Объект на крючке.

— Что мне делать?

— Взять пятьсот рублей для полного расчета и ехать сюда.

— Куда?

— К ателье, где работает жена…

Я мчался на такси. Машина вибрировала, похоже, от дрожи моих рук и ног. Но что машина… Мозги мои ходили ходуном, как фарш в мясорубке…

Сейчас поймаю их с поличным. И что? Ее ударю? Его ударю? Разгоню их? Застрелить любовника — пистолета нет. Зарезать любовницу — ножа не взял. Вызвать милицию?

Детектив вывернулся откуда-то из-под груды досок и протянул руку — за деньгами. Я расплатился. Он показал на грузовичок, стоявший в углу двора. Я удивился:

— Что?

— Там. — И детектив вроде бы пошел, но вернулся: — Анекдот хочешь?

— Хочу, — промямлил я.

— Как трамвай проедет по улице, так дверца в шкафу соскакивает. Привела хозяйка столяра. Он говорит, надо, мол, мне сесть в шкаф, понять процесс изнутри. Сел, закрылся. А тут муж пришел. Открывает шкаф и видит сидельца. Взъярился: «Ты что тут делаешь?» А столяр ему: «Мужик, не поверишь, но я жду трамвай».

И детектив пропал, унося нехорошую улыбку и пятьсот рублей. Я двинулся к шкафу, то есть к грузовичку. Окна кабины не то тонированы, не то грязные. Ничего не видно. Но слышно: шепот, возня, скрип сиденья… Влажный звук. Целуются?

В моем мозгу бешено закрутился металлический шарик, жестко катаясь меж извилин. Своим звоном он подсказал, что мне сделать… Открыть кабину, глянуть на них помертвевшим взглядом, ничего не сказать, повернуться и уйти — в никуда и навсегда.

Я рванул дверцу…

На Натальиных коленях расстелена газетка, на которой стояли два пустых стакана и лежали два помидорчика. Водитель, только что сорвавший зубами жестяную пробку с бутылки, готовился ее разлить. Подвинувшись, он сказал Наташе:

— Вот и ваш супруг примкнет.

Все сомнения отпали: моя жена — законченная алкоголичка.

Мы перестали разговаривать. О чем? Больной себя она не считала, лечиться не хотела. Свою зарплату теперь откровенно пропивала. Когда, где, с кем — мне уже стало неинтересно.

Но и в пустыне есть оазисы. Иногда она приходила домой тихая, умиротворенная, с сумкой, где лежали продукты без единой алкогольной бутылки. Пару дней мы жили по-семейному. Правда, без разговоров об алкоголе, без воспоминаний, как будто только что познакомились.

В один такой благостный вечер Наталья вышла в булочную. И нет. Час прошел, второй. К соседке ли зашла, к подруге… Уже перевалило за полночь, но я к таким отсутствиям привык.

В два часа ночи зазвонил телефон. Грубый мужской голос спросил:

— Гражданин Лучкин?

— Да.

— Дежурный по линейному отделению. Ваша жена на вокзале. Возьмете ее или отправить в вытрезвитель?

Через двадцать минут я был на вокзале, где шла ночная жизнь. Посреди зала ожидания ходили два омоновца, а по углам шпана незаметно обирала пьяных и лупила проституток. На лавках звенели стаканы. На полу спал цыганский табор. Неясные личности в непонятных одеждах бесцельно бродили по залам. Омоновцы изредка, по настроению, хватали их за шиворот и выталкивали на улицу…

Наталья спала, сидя на полу у паровой батареи. Без пальто, без шляпки, без сумочки, без туфель… Говорят, в мозгу есть какой-то нерв, который отвечает за слезы. Я поднял жену и отнес в такси — слезы бежали по моим щекам. Не нервы за них отвечают, а душа…

И выпал еще один оазис, может быть, последний. Наталья два дня неслышно лежала на тахте. А я, все надеясь на перелом, припадал к ее лицу и не то внушал, не то скомканно рыдал:

— Наталья, я не могу работать над диссертацией. Над нами смеются люди… Губишь свое здоровье… Мы хотели ребенка… Зачем же ты пьешь?

— Володя, водка создает комбинации.

— Ты же стала алкоголиком.

— Нет, алкоголик тот, кто стоит у ларьков.

— Ну, стала пьяницей.

— Нет, у пьяниц лица синие.

— Наташа…

— Володя, все будет хорошо.

Две недели прошли в относительном спокойствии. Она была молчалива и трезва. Я ничего не замечал, лишь свежий запах не то пива, не то мокрых опилок.

В феврале она пришла с работы и долго не могла открыть дверь. Когда открыла, не могла войти. Когда вошла, то могла стоять, лишь вцепившись в косяк.

— Володя, блин!

— Что?

— Меня с работы турнули.

По ее скуле расползся кровоподтек, словно налип рубиновый лист осины.

Мужчина с характером принял бы решение твердое и определенное. Впрочем, дело не совсем в характере — во мне жила к ней любовь. Шаткая, рыхлая, изъеденная ее алкоголем, но жила. И она уходила с каждым днем.

Наталья не работала, и я не мог понять, где она брала деньги на алкоголь. Я заметил, что на хлеб денег достать труднее, чем на водку.

Днями она лежала на тахте, ночами уходила, утрами приходила… Мы не разговаривали. В доме стало грязно и стоял дух дешевой пивной. Я спотыкался о пустые бутылки и, как все слабохарактерные люди, ждал естественной развязки.

Она наступила.

В начале марта я поздно вернулся из библиотеки. Наталья тихонько сопела на своей тахте. Я включил ночник и глянул на нее…

Сперва мне показалось, что Наталья до того накачалась пивом, что расширилась вдвое и заняла всю тахту. Потом почудилось, что там две Натальи…

На тахте рядом с ней лежал мужик в