Тайный дневник да Винчи - Анхель Гутьеррес

Жизор, 6 июня 1944 года

Со дна круглого колодца Клод видел кусочек ночного неба. Пот ручьями струился по лбу, заливая глаза, отчего звезды казались расплывшимися кляксами, а не яркими точками света. Жара стояла иссушающая. Наверное, в адском пекле прохладнее, чем в осыпающейся, тесной шахте. Они копали ее целую неделю: почти вертикальная яма двухметрового диаметра у поверхности не превышала метра на дне. Работа продвигалась тяжело, намного медленнее, чем раньше. Но препятствия, встречавшиеся в процессе раскопок, на самом деле обнадеживали: в земле они постоянно натыкались на камни, причем камни не обычные, а блоки, отесанные руками человека. Они походили на кладку коридора или какого-то подземного сооружения, обвалившегося от старости. Однако на пятнадцатиметровой глубине количество тесаных блоков значительно уменьшилось, а когда землекопы спустились еще ниже, камни исчезли совсем. Последнее обстоятельство навело Клода на мысль прорыть боковой ход, теперь достигавший примерно десяти метров в длину. Решение оказалось верным: вскоре снова обнаружились следы каменной кладки.

Профессор полз по горизонтальной штольне, с огромным трудом протискиваясь сквозь узкий тоннель, почти утыкаясь носом в землю, задыхаясь и поднимая вокруг себя клубы пыли, забивавшей нос и легкие. В конце прохода работали Ломуа с Лессенном: один копал, другой поднимал на поверхность корзины с землей, через равные промежутки времени парни менялись.

В ту ночь Клод вновь изменил стратегию: он не стал продолжать горизонтальный ход, распорядился рыть в его конце еще один шурф, перпендикулярно тому месту, где они остановились. И опять он руководствовался расположением каменных блоков, служивших ориентиром не хуже, чем крошки хлеба в сказке.

— Какие новости? — спросил Клод у Лессенна, добравшись наконец до помощника.

Измученный Лессенн, жадно хватавший ртом разреженный воздух, покачал головой. Широко открытые глаза казались белыми пятнами на грязном лице, исчерченном потеками пота.

— Ничего.

— Проклятие! — воскликнул Клод. — Ломуа!

На зов никто не ответил. До слуха доносились только размеренные удары лопаты, вонзавшейся в землю.

— Эй, Ломуа! — закричал Лессенн.

— Да? — равномерный глухой стук прекратился. И тотчас установилась давящая тишина, нарушаемая натужным сопением мужчин.

— Это профессор… — лаконично сказал Лессенн. Следовало поберечь дыхание.

— Мы опустились еще на четыре метра, профессор, и ничего, — заявил Ломуа, догадываясь, о чем спросит Клод.

— Продолжай, Ломуа, продолжай, — напряженно попросил Клод. И добавил вполголоса: — Время истекло.

У него осталась последняя ночь, его последняя надежда.

Клод начал выбираться из тоннеля, двигаясь задом наперед, так как в тесной штольне не хватало места, чтобы развернуться. Он преодолел меньше двух метров, когда случилось чудо: монотонный ритм ударов металла о землю прервался, послышался шум обвала.

— Профессор, тут что-то есть!

Возбужденный голос Ломуа прозвучал необычно. Но Клод мгновенно понял, в чем дело: появилось эхо.

— Ждите меня наверху, — распорядился он, на удивление спокойно.

Лессенн и Ломуа попятились назад, к колодцу, уступая дорогу профессору. Возвращались они неохотно. Они сгорали от желания узнать, что в конце концов нашли спустя месяцы изнурительного труда и что именно так упорно искал профессор. Парни не подозревали: удовлетворить любопытство им не удастся. У Клода имелись на сей счет иные планы, не в последнюю очередь связанные с армейским вещмешком, с которым он ни на минуту не расставался.