Прощеное воскресенье - Татьяна Аксинина

Михаил остановился перед девушкой. Она подняла на него темные бездонные глаза, в которых он тут же утонул. Были отброшены все данные себе зароки, вести себя осторожно и благоразумно. Анна отдалась ему практически сразу, уговаривать даже не пришлось или долго за ней ухаживать. Он в очередной раз потерял бдительность. Но как мог он противостоять, когда она, такая удивительно женственная для своих шестнадцати лет, вся без остатка страстно отдавалась ему. Неопытная девочка позволяла делать с собой то, что позволила бы не каждая умудренная жизнью женщина. Анна откликалась с неистовой страстью на все его желания. Она доводила его до помешательства, когда своим языком заполняла его рот, когда сжимала его бедра. Взметались ее черные волосы, она откидывала голову и кричала: «Еще! Еще!» Вне секса она его совершенно не интересовала. Глупая курица, что с нее взять?

Они встречались месяца два-три. Он предохранялся, но где-то они были неосторожны, и она забеременела. Ему было досадно, он как раз решил с ней расстаться и перестал встречаться. И тут он случайно узнал, что она беременна. Новость рассказала ему мать. Оказывается, приходила мать Анны и устроила скандал. Но мать Михаила была не лыком шита, мигом отбрила клеветницу. Мать вопросительно смотрела на него. «А я здесь причем? Я что, с каждой девкой на нашей улице спал? Откуда я знаю, от кого она забеременела», – отвертелся от матери Михаил. Но страх заползал в душу. «Неужели, придется жениться на этой дурочке? Она же сама затащила меня в койку! Почему я должен страдать из-за нее». Анна была несовершеннолетняя. У Михаила было только две дороги: жениться на Анне, сокрыв грех, или идти в тюрьму. У него тряслись поджилки, при каждом стуке в дверь ему казалось, все, за ним пришли разъяренные родственники Анны.

Наступало лето. Он уезжал командиром студенческого строительного отряда на восток. Толпа дураков с горящими глазами мчалась на другой конец света, чтобы копаться в глине на очередной комсомольской стройке. Толпе нужны были идейные руководители и вдохновители. Михаил лучше других подходил на эту роль. Высокий, спортивный с внешностью голливудского актера Кларка Гейбла, Михаил мог зажечь любую аудиторию. Даже самые маразматические лозунги в его речах звучали призывно и убедительно. По иронии судьбы комиссаром его строительного отряда назначили ту самую дурнушку из районного комитета комсомола, с которой судьба уже сталкивала Михаила.

Михаил молил, чтобы время бежало быстрее. Уехать, а там оно, может, само рассосется. Неожиданно перед самым отъездом Анна пришла к нему сама. Она преданно и нежно смотрела ему в глаза. Она была бледная, подурневшая, с опухшими заплаканными глазами. На какую-то долю секунды Михаилу стало ее жалко, но он быстро прогнал свое сочувствие к ней. «Сама виновата! Ничего он ей не должен!» Он мел какую-то чепуху, все подряд, лишь бы только она ушла, лишь бы только его оставили в покое. Анна ушла. Михаил благополучно отбыл со стройотрядом. Он мучился неизвестностью. Никогда он не писал матери писем, а тут, как прорвало его, писал домой каждую неделю. Мать аккуратно отвечала на каждое его письмо. Каждый раз в волнении вскрывал он конверт, но ничего страшного в письмах матери не было. Она подробно описывала новости местного масштаба, по деревенской привычке передавала приветы. В другое время Михаил бы сразу скомкал и забросил ее письмо в урну, не читая. Но в то лето он прочитывал письма матери по несколько раз, стараясь уловить между строк, не грозит ли ему опасность.

Он злился от неопределенности. И еще его сильно раздражала его «комиссарша», приставленная, чтобы проводить идейно-воспитательную работу в духе марксизма-ленинизма. Он смотрел на нее с недоумением, неужели она верит во всю эту чепуху? Под ее неусыпным оком он боялся крутить романы, хотя девушки вертелись под ногами в невиданных количествах. Вдруг дело дойдет до суда, тогда хорошая характеристика от комсомола понадобится до зарезу.

Осенью Анна родила мальчика. Михаил удивлялся, почему Анна не заложила его. Он не понимал, для чего такая преданность и верность? Дома он совсем перестал появляться. Не хотел еще раз столкнуться с Анной. Но и здесь судьба была на его стороне. Вскоре семья Анны отбыла из их поселка. Мать сказала, что они уехали куда-то в теплые края. Была одна небольшая неприятность, связанная с Анной. Даже не неприятность, а так, досада. Однажды Михаил, выходя из калитки родительского дома, столкнулся с соседкой, толстой и неопрятной Танькой. Она вдруг остановилась перед ним и спросила:

– Не хочешь написать Анне? Узнать, как она живет, и как ее сын?

Михаил опешил.

– Нет, не хочу.

– А я подумала, а вдруг захочешь? Возьми на всякий случай адрес.

Танька всунула ему в руку листок бумаги. Она ушла, а Михаил для чего-то развернул белый листочек. Там был записан адрес Анны в городе Ейске. Он скомкал и выбросил листок.

Жизнь продолжалась. Михаил успешно закончил учебу в институте, получил хорошее распределение. Карьера его шла в гору, он возглавил самый крупный коопторг в городе. Михаил был умным и пробивным человеком, он нашел лазейки, через которые к нему утекали «лишние» коопторговские деньги. Он купил машину, кооперативную квартиру в центре. Женщины водились у него просто роскошные. Но жениться он не спешил: зачем, когда и так все имеет. Все было хорошо, пока к ним не пришел на работу новый бухгалтер Рукавишников. Однажды вечером, когда они остались одни, Рукавишников достал документы и указал Михаилу на его ошибку. Этот простак подумал, что Михаил ошибся. Михаил был вне себя, нельзя же быть таким до отвращения честным? Он стал работать очень осторожно. Но этот бухгалтер был дотошным. Он еще раз нашел неточность в документах. Михаил не знал, как ему избавиться от этого зануды.

Как раз в это время к ним в магазин по распределению прислали выпускницу торгового техникума – Лиду. Когда Михаил увидел ее первый раз, он, видавший разных женщин, оторопел. Красавица была редкостная. «Этому бы бриллианту, да соответствующую оправу», – рассматривал исподтишка девушку Михаил. Девочка была простая, деревенская, приехала в город из какой-то там тьму таракани. Михаил присматривался к ней, не замечая, что попадает под ее обаяние. Чего-чего, а обаяния в ней было предостаточно. Все мужчины, работающие у них, пялили глаза на Лиду и постоянно улыбались ей. Даже Рукавишников, который обзавелся невестой, и то с удовольствием болтал с новой сотрудницей. Михаил, чтобы досадить бухгалтеру,