Кража Казанской - Евгений Евгеньевич Сухов

разного содержания, отправленные в Святой Престол московскими митрополитами и великими князьями. То время принято называть романтическим периодом в отношениях между двумя христианскими Церквями.

Кардинал Анджело Содано не без улыбки вспомнил письма русского самодержца Иоанна IV[79], в которых тот, обладая писательским даром и не особенно выбирая выражения, хулил на все лады Папу Юлия III, упрекая его в ереси и во многих смертных грехах. А ведь где-то русский самодержец был прав…

Принципиально качественный уровень отношений между Святым Престолом и Русской Православной Церковью выстроился в конце XVIII века, когда в Российской империи появилась Апостольская нунциатура. С установлением дипломатических отношений появились католические храмы и увеличилось количество католиков. А еще через полвека Папа Григорий XVI впервые дал согласие на аудиенцию императору России Николаю I. Но не прошло и двух десятилетий, как дипломатические отношения с Ватиканом были разорваны – это случилось после того, как Папа Римский Пий IX обрушился с критикой на Александра II за притеснения польских католиков.

Дипломатические отношения между Ватиканом и Российской империей возобновились лишь при императоре Николае II, который, впрочем, не склонен был устанавливать крепкие взаимоотношения, а потому за все время своего царствования даже не разу не отправил понтифику открытку с поздравлениями по случаю Нового года.

В последующие десятилетия отношения между Русской Православной Церковью и Святым Престолом были шаткими и напоминали любезности между едва знакомыми людьми: приподнимут цилиндры, слепят скупые улыбки и потопают себе дальше, не оборачиваясь.

Порой отношения между двумя христианскими Церквями принимали весьма критический характер, напоминая хождение по болотистой местности, – никогда не знаешь, где можно провалиться. Только десять лет назад СССР и Ватикан установили официальные дипломатические отношения на уровне постоянных представительств. А еще через два года – после распада Советского Союза, – Ватикан признал Россию в качестве правопреемницы СССР и установил с ней отношения на уровне постоянных представительств. И если с Россией отношения как-то налаживались, то Русская Православная Церковь умело уворачивалась от разного рода контактов. Хотя исключить их полностью невозможно: чаще всего иерархи Церквей встречались на христианских ассамблеях, где решались христианские вопросы. Но далее рукопожатий дело никогда не двигалось.

И вот сейчас письмо… Что бы это могло означать?

Взяв объемный конверт, кардинал Анджело Содано направился в кабинет к понтифику. Длинные коридоры оставались пустынными. Швейцарские гвардейцы, стоявшие у дверей, почтительно распахивали перед Государственным секретарем двери. Благосклонно улыбаясь, кардинал следовал дальше. На протяжении сотен лет распорядок службы швейцарцев – личной гвардии Папы Римского, – не менялся. Несмотря на то, что зачастую в самом Ватикане бушевали самые настоящие бури, – гвардейцы стояли в карауле у тех же ворот и дверей, что и триста, и даже четыреста лет назад; выполняли те же самые команды и приказы, даже форму носили сшитую по лекалам средневековой эпохи. Только менялись их лица, да и те всегда оставались такими же молодыми и задорными, какими были и пятьсот лет тому назад, в полной решимости защитить понтифика, а если потребуется, то и умереть за него. Сомневаться швейцарцы тоже не умели. В чем-то им стоило позавидовать.

Кардинал Анджело Содано прошел в приемную понтифика, – он был один из немногих, кто мог заходить к Его Святейшеству без предварительного доклада, – за небольшим столиком сидел сосредоточенный секретарь Иоанна Павла Второго епископ Станислав Ян Дзивиш и пролистывал старинную толстую книгу в кожаном переплете.

– Понтифик у себя?

– Я сейчас сообщу ему о вашем прибытии. – Поднявшись, епископ открыл дверь и вошел в кабинет понтифика. Пробыл недолго, вышел через несколько минут. – Проходите, Его Святейшество ждет вас.

Поправив пояс, кардинал вошел в приоткрытую дверь и направился к столу, за которым, сильно сгорбившись, сидел Иоанн Павел II.

– Ваше Святейшество, от патриарха Алексия II пришло письмо, – протянул Государственный секретарь большой толстый конверт из плотной бумаги.

Понтифик взял конверт, осмотрел его со всех сторон и, аккуратно отрезав ножницами самый край, вытащил исписанный листок. Некоторое время Иоанн Павел II рассматривал большую круглую черную печать, на которой были написаны имя и титул московского патриарха, а потом внимательно прочитал само письмо.

Кардинал Анджело Содано неподвижно стоял у стола, наблюдая за понтификом.

– Патриарх пишет о Казанской иконе Божией Матери… По его мнению, казанский мэр не имел права ехать на переговоры, столь важными делами должен заниматься только Синод и отдел внешних церковных связей при Русской Православной Церкви.

– И что вы думаете об этом? – внимательно посмотрел на понтифика кардинал.

– Напишите им, что нас устраивает только мэр Казани Камиль Исхаков. В противном случае передача иконы не состоится. Хм, и потом, у меня просто нет другого выбора. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Больше, чем кто-либо, Ваше Святейшество.

Протянув письмо, понтифик сказал:

– Ответьте пообстоятельнее. И как можно деликатнее… Так, как вы это умеете.

Глава 9

1904 год

«Кто еще знает?»

К городской усадьбе Шамовых, – расположенной в самом центре города и состоявшей из двух отдельных двухэтажных кирпичных домов, – игуменья подъехала в экипаже сразу после обедни. Кучер, натянув поводья, остановился между каменными проездными воротами, соединявшими два двухэтажных здания.

– Стоять, нелегкая! Куда тебя все тянет! Пожалте, матушка, приехали!

Внешне здания выглядели простоватыми по архитектуре, лишенными каких бы то ни было изысков, а из украшений – лишь кованные решетки на окнах. Но именно в этой, казалось бы, обыденности и пряталась подлинная красота, сочетающая традиционность и современность.

Одно здание было приспособлено для жилья, а в другом размещалась контора. По периметру усадьбы находились складские помещения, выстроенные из красного кирпича и с глубокими подвалами.

Жизнь в конторе бурлила едва ли не круглосуточно: то и дело к дверям подкатывали повозки и брички, из них проворно выскакивали мастеровые да служащие и спешили к конторе, из которой чинно выходили купцы, сжимая подмышкой бумаги, довольные состоявшейся сделкой.

Среди подошедших всегда было немало просителей, которых Яков Филиппович как председатель правления Казанского купеческого банка неизменно выслушивал, и если ему казалось, что предложение разумное или богоугодное, то непременно меценатствовал.

Игуменья Маргарита спустилась по ступенькам на мощеную дорогу и уверенным шагом, высоко подняв красивую голову, направилась к высокому крыльцу. За ней, держа в руках доску, обернутую в плотную бумагу и укрытую черным покрывалом, устремился конюх. Один из приказчиков, стоявших у входа, выскочил навстречу настоятельнице и, широко распахнув тяжелую дверь, проговорил:

– Извольте, матушка, хозяйка вас уже заждалась!

– Благодарствую.

Настоятельница Богородицкого монастыря величаво плывущим кораблем зашагала по широким коридорам жилого здания. Расстроенным инструментом заскрипели половицы. Приказчик, бодро шагавший впереди, то и дело предупреждал:

– Тут высокая ступенька, матушка, вы бы побереглись. А то мало ли… Пол шибко натерли, не поскользнулись бы вы.

В помещениях, несмотря на июльскую духоту,