Искатель, 1998 №3 - Игорь Христофоров

— Примерно… Ты долго еще будешь меня мучить? Сними наручники. Руки затекли…

— Не умеешь ты стекла бить, — укорил его Санька. — Если бьешь по окну, то руку отдергивать нужно. Даже если в ней камень.

— Какой камень? — попытался повернуться парень, но лапы охранников не дали ему этого сделать.

— Который ты бросил во дворе, — пояснил Санька. — Когда арку пробежал…

— Нигде я не бежал!

— Поверните его! Я в глаза его взглянуть хочу…

Парень смотрел затравленно. В глубине зрачков еще жила какая-то уверенность, но время потоком вымывало и вымывало ее. Еще немного — и он заплачет. Во время службы Санька видел это не раз. Но сейчас смотреть не захотел. Он был все-таки не на службе.

— Откуда у тебя такой загар? — встряхнул он парня.

— От верблюда!

— Командир, можно я ему мозги вышибу? — с удовольствием попросил знакомый охранник.

Морщины упрямо портили кожу на его лбу, но Санька был не косметологом, чтобы учить мужика.

— Извините, ребята, — заставил всех бросить взгляды на дверь девичий голосочек.

— Нина? — удивился Санька.

— Можно тебя на секундочку?

Он с облегчением вышел из комнаты. У двери, со стороны коридора, стоял еще один охранник. На Саньку он посмотрел так, будто это его только что скрутили охранники Буйноса.

— Никого не выпускай. Даже своих, — сбил напряжение с его лица Санька.

— Там это… — подождала, пока они отошли от охранника шагов на десять Нина. — Там ЧП…

— Какое? — встрепенулся он. — Киллер сбежал?!

— Нет, там другое… Ребята сказали, что когда все вышли из зала, один парень остался спать. Они подошли его будить. А он…

— Побежали!

В зале стояла гробовая тишина. Воздух, пропитанный ею, казался ядовитым. Хотелось выбежать из зала и вволю надышаться улицей. Горячей, вонючей, но все-таки не такой страшной улицей.

Между сценой и первым рядом курили два охранника в уже привычных черных куртках. Одежда людей Буйноса хорошо подходила под случившееся ЧП. Лица охранников — не подходили. Они выглядели счастливее, чем у студентов после сдачи экзамена.

— Хватит курить! — сразу опечалил их Санька.

— А ты кто такой? — огрызнулся невысокий охранник. Седина в его висках смотрелась благородно.

— Владимир Захарыч подчинил товарищу старшему лейтенанту всю службу безопасности, — заступилась за Саньку Нина.

— Ну, раз шеф сказал, — нехотя вдавил окурок в каблук охранник с седыми висками.

Худой и серый его напарник сделал две затяжки назло и только потом в точности повторил ритуал с каблуками.

— Выяснили, кто это? — рассматривая бледное лицо убитого с широко, удивленно распахнутыми глазами, поинтересовался Санька.

— Мы и без документов знаем, — лениво ответил охранник с седыми висками. — Это «бык» Букахи. Он киоски и палатки на берегу пас.

— В смысле, дань собирал?

— Ага.

— Значит, человек Букахи, — уже поверив, повторил Санька. — Надо же! Один бандит на весь зал — и попал…

— Почему один? — удивился охранник с седыми висками. — Тут их хватало. Бандиты музыку любят.

— Прямо рок какой-то! — решил Санька. — Вчера — Букаха. Сегодня — его человек…

— Оно и плохо, — со стоном вздохнул худой. — Значит, опять окраинные урки из нор выползут, город делить зачнут. Хозяина-то нету…

— Может, это они его и положили? — самого себя спросил охранник с седыми висками. — Видать, тишина кончилась. Теперь в день по паре «быков» мочить будут…

Саньке были безразличны криминальные будни Приморска. Он с интересом изучил черную батистовую рубашку убитого, которая замаскировала, сделала невидимой кровь, залившую грудь, отыскал отверстие в деревяшке между сидениями первого ряда. Пуля вошла в нее, прошила насквозь до пола и застряла в дубовых досках паркета.

— Кто сидел на этом месте? — показал Санька.

— Здесь — заместитель председателя жюри, композитор, женщина такая седая, очень представительная, — ткнула пальчиком в сторону правого от прострелянной деревяшки кресла Нина. — А здесь — председатель жюри…

— Покаровская?

— Ну да.

Санькины глаза вскинулись на щели кинобудки, и он внутренне вздрогнул от громко запиликавшего телефона. Нина вырвала из правого кармана пиджачка миниатюрный «Эрикссон», отщелкнула крышечку и спросила таким тоном, будто тоже испугалась звонка:

— Оргкомитет слушает!

— Ниночка, — еле слышно процедили соты динамика слова, — что у вас случилось?

— Зачем вы… Владимир Захарыч… Володя… Тебе же нельзя…

— Что случилось?

Даже еле живым голос Буйноса был неумолим.

— У нас ЧП, — отвернувшись от всех ответила по телефону Нина. — Какой-то бандит стрелял по залу. Убит один парень. Я не знаю, кто это. Охранники говорят, что это человек Букахи…

— Это плохо.

— Володя, извини… Я тебя не хотела тревожить. Вчера вечером Букаха это… умер. Инфаркт. Обширный…

— Это совсем плохо.

— Мы удалили зрителей из зала на час. Сказали, что испортилась электропроводка. Но я боюсь. Финал нужно перенести на завтра. Или совсем отменить… Я устала. Я очень устала. И мне… мне страшно…

Слова гирями легли ей на плечи, сгорбили, сделали Нину меньше и старше. Она дернула головой, пытаясь сбросить гири, но Буйное опередил ее:

— Не плачь. Я с тобой… Врагам как раз и нужно, чтобы я дрогнул… Я не дрогну… Слышишь, не дрогну…

— Да-да, я слышу…

— Милиция еще не приехала?

— Нет.

— Когда приедут, скажи, чтобы как можно быстрее завершили работу в зале. Как закончат, объяви начало финала и впусти зрителей в зал…

Санька с остервенением шагнул к Нине, протянул подрагивающую руку.

— Дай телефон!

— Что? — не поняла она.

— Дай сюда! — нагло вырвал он из ее пальчиков влажный «Эрикссон». — Здравствуйте. Это я, Башлыков…

— A-а, певец, — протянул Буйное. — Ты слышал мои слова?

— Да. В пустом зале хорошая акустика. И «Эрикссон» — хороший телефон… Конкурс нужно отменить, — зло сказал Санька. — Совсем. Я не дам гарантии, что нет второго киллера. Те, кого мы взяли, — пешки. Король — на воле. Разборка еще далеко не окончена. Я боюсь, что наезды станут круче и круче. Нет никакой гарантии, что он, к примеру, не рванет зал на воздух. Вместе со зрителями…

— Не рванет, — вяло ответил Буйное.

— Вы знаете его? — напрягся Санька.

— Зачем тебе это?

— Значит, знаете?.. Знаете и молчите…

— Саша, это мои дела, это мое дерьмо…

— Но ковыряюсь-то в нем я!

— Я оплачу твои издержки. Мы уже разговаривали по этому поводу. Не забыл?

— Да зачем мне эти деньги! — вскрикнул Санька и вцепился пальцами свободной руки в грязную доску на краю сцены. — Конкурс надо закрыть! Продолжать его сейчас — это безнравственность высшей степени?..

— Ты видел гонку в Имоле? — все так же вяло, так же безразлично спросил Буйное.

— Что? Какую гонку?

— «Формула-1». Длинные красивые автомобили. Мужественные гонщики. Большие деньги. Огромные деньги. Заезд в Имоле, в Италии. Трехкратный чемпион мира Аэртон Сенна на страшной скорости врезается в бетонный