Косые тени далекой земли - Осака Го

Пожилой человек, наверное преподаватель, вместе со студентами пил за стойкой кофе.

Глядя на них, Тикако с завистью в голосе проговорила:

– Такого в Японии не увидишь.

Синтаку сделал серьезное лицо и кивнул:

– И правда. К тому же, в японском университете такой старикан уже давно был бы отправлен на пенсию.

Рюмон усмехнулся.

Синтаку перевел взгляд на него.

– Кстати, ваш поход в архив принес какие-нибудь плоды?

Рюмон закурил сигарету.

– Я нашел в списках Интернациональной бригады несколько человек, которые вполне могли быть эмигрантами японского происхождения.

Синтаку поднял очки на лоб:

– Да что вы говорите! Ну, про Джека Сираи даже я слышал.

– Его имени там не оказалось, – вставила Тикако. – Зато мы нашли такие имена, как Кокура, Микадо и Нака.

– Микадо… Нака… Что-то сомнительно, что они и вправду японского происхождения.

– Еще там было двое по фамилии Нисимура. Рикардо и Мария. Они значились как мексиканцы. Может быть, брат и сестра, может – муж с женой. В списках их имена стояли рядом.

Рюмон отхлебнул пива.

Его снова охватило то возбуждение, которое он испытал, обнаружив свою находку. Он не мог больше молчать.

– Знаешь, – сказал он, глядя на Тикако, – у моей матери девичья фамилия – Нисимура. Она приехала в Японию из Мексики, где родилась в семье эмигрантов.

Тикако удивленно посмотрела на него. Синтаку тоже был удивлен. Шум кафе для всех троих словно бы умолк.

– Я не знала, – произнесла Тикако, проведя языком по губам. – Но разве… – Она запнулась.

За нее продолжил Синтаку:

– Выходит, ваши дедушка и бабушка участвовали в испанской гражданской войне?

Заданный без обиняков вопрос заставил Рюмона заколебаться.

– Не знаю. Понимаете, родители моей матери погибли в катастрофе в Мексике, когда матери было чуть больше двадцати. Мать умерла молодой, и не осталось никого, кто мог бы мне что-то рассказать. Но я думаю, что это вполне возможно.

– Если они участвовали в войне, вполне возможно, что эти Рикардо и Мария – ваши дедушка и бабушка.

– Впрочем, фамилия «Нисимура» – довольно распространенная в Мексике, да и деда моего звали вовсе не Рикардо.

– Но он ведь мог назваться вымышленным именем, разве нет? – возбужденно проговорил Синтаку, будто разговор имел к нему прямое отношение.

Рюмону никогда не доводилось слышать от отца или от Кайба Кивако, что родители его матери участвовали в испанской гражданской войне. Наверняка люди, значившиеся в реестре под фамилией Нисимура, не имели к нему отношения.

Ему вдруг стало грустно.

Синтаку сложил руки на груди.

– А сколько было лет вашим дедушке с бабушкой, когда они погибли? – спросил он.

Рюмон потер пальцами лоб, вспоминая услышанное от отца перед отъездом в Испанию.

– Насколько я помню, они погибли в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году, деду тогда было сорок семь, бабушке – сорок.

– Тогда получается, что во время войны ему было под тридцать, а ей – около двадцати?

Тикако кивнула и с серьезным лицом проговорила:

– Для того чтобы взяться за оружие, возраст вполне подходящий.