Весло Харона - Дмитрий Александрович Алейников

Ольга посмотрела в окно:

— Подъезжаем?

— Да, уже рядом.

— Так зачем же мы туда едем, если тебе нужна только я?

— Опять нестыковочка. Не мне, а моим заказчикам. Им нужна даже не ты, а…

— Харон.

— Ну да. А мне нужно, чтобы ты мне поверила. Поэтому я собираюсь помочь тебе и твоей подруге. Тогда, возможно, ты поможешь мне. Хотя бы из благодарности. Теперь рассказывай, что здесь должно произойти.

— Я пока сама не знаю.

— Давай только без вранья. Валя должна завалить Бобра. Как, где, когда, сколько у нас времени?

Ольга молчала, глядя в окно.

Машина въехала в подворотню и встала. Сергей обернулся:

— Слушай, это же твой шанс! Твой и Валин. Ну, где? Когда?

— Сейчас, — произнесла Ольга одними губами. — Через двадцать минут у подъезда.

— Хорошо. — Сергей вдруг схватил ее за руку и потянул вперед между спинками сидений.

Она даже не успела понять, что происходит, как острая боль в локте заставила расслабить руку. Щелкнули наручники, и Ольга оказалась прикованной к рулю.

— Ты посиди тут немного, — миролюбиво сказал детектив. — Я вернусь с твоей подругой. А тобой жалко рисковать. Не потому, что с тобой боги общаются, а потому, что я очень даже разделяю их вкус. — Он улыбнулся.

— Очень трогательно. — Ольга, извиваясь, пыталась высвободиться.

— Ты не возись лучше, — посоветовал Сергей, вынимая ключи из замка зажигания. — Все равно не вылезешь, а растянуть что-нибудь можешь. Жалко.

Он уже собирался открыть дверцу, но в этот момент Ольга, закинув левую руку за спинку сиденья, приставила к горлу детектива заточку и произнесла с деланной улыбкой:

— Какой ты добрый! Хочется заплакать навзрыд!

— Что там у тебя? — Сергей скосил глаза. — Ого!

— Ого. Отцепляй.

Сергей со вздохом достал ключи и отпер наручники.

— Теперь просунь их под ручку, — скомандовала Ольга, вдавив заточку чуть сильнее в горло.

— Не пролезут, — с сомнением произнес детектив.

— А ты постарайся.

Наручники легко пролезли под ручкой, и Ольга продолжала командовать:

— Теперь суй левую руку в верхний браслет.

— Оль, ты…

— Ну! — Заточка впилась сильнее, и на коже выступила капля крови.

Сергей молча застегнул браслет.

— Теперь давай вторую руку!

— Я не смогу застегнуть, — предупредил Сергей, кладя запястье на дужку.

Ольга защелкнула наручники.

— Все! Теперь ты посиди здесь! — торжествующе воскликнула она. — Вернуться не обещаю — врать не люблю.

Сергей рассмеялся.

— Что смешного?

— На всякого мудреца довольно простоты.

— Это что, угроза?

— Упаси бог! — театрально ужаснулся Сергей. — Это я про себя, про себя…

— Ну пока, скромняга! — Ольга подхватила «дипломат» и выбралась из машины. — Может, когда-нибудь встретимся.

— Встретимся, встретимся, — закивал пленник. — Не извольте сомневаться.

Ольга побежала через дворы туда, где должна была находиться Валя. Почему-то именно сейчас разработанный ими ночью план показался особенно глупым и наивным. Такой ерунды, как одежда, не предусмотрели! Не переоденься Ольга сейчас в этот балахонистый костюм, и план уже летел бы ко всем чертям. Даже сейчас бегущая девушка в спортивном костюме и с «дипломатом» смотрелась не очень естественно. Куда бы его?..

Под ноги с лаем бросилась собака, и Ольга от неожиданности чуть не бросилась на землю, но вовремя сообразила, что находится не в колонии. Собака была явно бесхозная, трудноопределимой породы. Она скакала вокруг, оглашая двор хрипловатым брехом.

— Уйди! — цыкнула на нее Ольга, но зверь не унимался.

И тут Ольгу осенило. Она нашла очередную прореху в наскоро слепленном плане и тут же придумала, как исправить положение. Похлопав себя по бедру, Ольга позвала собаку за собой, быстро огляделась по сторонам и бросила «дипломат» под заросшее лопухами металлическое крыльцо трансформаторной будки.

Теперь Ольга не вызовет подозрений: обычная городская девушка, совмещающая утреннюю пробежку с выгулом собаки. Но это было еще даже не полдела. Дело было впереди — в буквальном смысле: впереди Ольга увидела Валю, катившую коляску к углу дома.

Москва, октябрь 1998

Гуза представлял собой классический образец блатного. Средних лет или, точнее, неопределенного возраста приземистый мужик. Щуплый, сутулый. Одет неаккуратно. Вечная щетина на щеках, по-бульдожьи отвисших от попоек, мешки под глазами. Конечно, великое множество наколок, густо покрывавших синей сыпью все его тело по самое горло, — лицо оставалось единственным местом, которого не коснулась иголка.

Гуза, как и любой блатарь, был груб, заносчив и агрессивен. В бригаде его не любили, да и не был он, по сути, членом бригады. Братки старались держаться от него подальше, что объяснялось, во-первых, неуемным стремлением Гузы развести на деньги или водку, а во-вторых, непереносимой вонью, исходившей от него, эдаким убойным букетом — перегар, запах чеснока и гнилых зубов.

Он был чем-то вроде заштатника. Его приглашали лишь в исключительных случаях, а появлялся он тогда, когда эти исключительные случаи не совпадали по времени с его тяжелыми запоями. Гуза четырежды тянул срок, первый раз еще на малолетке. Проведя за решеткой почти половину жизни, он прекрасно разбирался в понятиях, и при разборах с себе подобными был незаменим. Наводил он тоску и на молодую шпану, которая пыталась, сбившись стаей, оттяпать себе кусок пожирнее; вид этого человека с маленькими злыми глазками если не внушал ужас, то настораживал. А когда Гуза начинал сыпать жаргонными словечками, то сразу производил на зарвавшихся юнцов должное впечатление.

Сделав дело, Гуза получал свою долю и отваливал, чтобы через час загудеть в какой-нибудь забегаловке или на квартире знакомой крали.

В этот раз Шала поставил «под ружье» всех — работы было вдоволь.

Серпу не повезло. Главным образом не потому, что ему досталась мокруха, а потому, что работать предстояло на пару с Гузой. В их паре старшим назначили, разумеется, уголовника. Он же получил от Шалы инструкции и имя жертвы. Серп был вроде как на подхвате.

Говорили, что Гуза режет людей с той же легкостью, с какой нормальный человек лупит комаров. Во всяком случае, было доподлинно известно, что во время последней отсидки блатарь зарезал троих и не сменил свою робу на полосатую только потому, что рядом не оказалось стукача. Так что, скорее всего, Серпу не придется мараться и брать на себя лишний грех.

— Пошли, — бросил Гуза, выйдя из кабинета Шалы после инструктажа.

На улице он не оглядываясь зашагал в сторону Савеловского вокзала. Серпу не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Пройдя метров двести, Гуза остановился. Не вынимая рук из карманов, он подбородком указал Серпу на поток машин:

— Тормозни телегу.

Серп хотел было заметить, что в лакеи не нанимался, но решил, что из-за такого пустяка не стоит начинать ссору. Тем более что подними Гуза руку сам, вряд