Отдаленные последствия - Александра Маринина

– Ты себя со стороны не видишь, – улыбнулась мама. – Смотрю я, как ты чай разливаешь и чашку ко рту подносишь, – и сердце замирает. Каждое твое движение – как балет. В тебе столько изящества и женственности, что на десятерых девушек хватит.

Тогда Инга матери не очень-то поверила. В школе мальчики-одноклассники ее вниманием не баловали, а теперь, в колледже, она училась среди таких же, как она сама, девчонок. Однако уже через год, придя на работу в больницу, Инга поняла, что мама не обманула. Мужского внимания стало более чем достаточно, только выбирай. И врачи, и пациенты, и родственники пациентов…

Ох и навыбиралась же она в те первые годы! Теперь самой тошно вспоминать. Что она вытворяла – уму непостижимо! Но при этом пахала как проклятая, брала дополнительные смены, ездила по домашним пациентам, уставала так, что порой казалось: все, больше не выдержит ни одного дня, пошло оно все к черту, вот дотянет до конца этой смены и напишет заявление об уходе. И пусть Машка с мамой живут как хотят, а у нее, Инги, больше нет сил. Обычно такое накатывало в ночные дежурства, ближе к рассвету. Кажется, это время называется часом быка. Инга хватала куртку и убегала в соседний корпус, в скоропомощной приемник, где работа не затихала круглые сутки. То и дело подъезжали машины, появлялись врачи, фельдшеры, сдавали больных дежурной бригаде. Врачи и фельдшеры часто оказывались мужского пола, а водители – вообще всегда. Многие из них, закончив оформление, устраивали себе десятиминутный перерыв на крыльце с сигаретой или с термосом и бутербродом. Этих десяти минут Инге хватало, чтобы убедиться: не все в ее жизни так плохо и беспросветно, кое-что она все-таки может, и надежду терять нельзя. Она не обольщала, даже не флиртовала, не строила глазки, не надувала губы в демонстративно-похотливой гримаске. Ничего этого она не делала. Просто стояла рядом и поддерживала необязательный разговор, который всегда, за крайне редкими исключениями, заканчивался просьбой нового знакомого дать номер телефона и предложением «как-нибудь встретиться». Все, кто брал у нее телефончик, обязательно перезванивали, ни один не пропал с концами, но почти ни с кем из них Инга на свидание не ходила. Для нее эти десяти-пятнадцатиминутные знакомства были чем-то вроде гимнастики, зарядки, чтобы сбросить тягостные мысли и привести себя в тонус. Обычно неплохо помогало.

А Машка все искала мужа, вернее, кандидата, которого можно было бы женить на себе. Сначала, конечно, перебирала, хотела такого, чтобы и с собственным жильем, и с доходами, и с внешностью. С ее-то красотой можно претендовать даже на принца! Машу охотно брали на роль любовницы, но замужества отчего-то не предлагали: те, которые с внешностью и с доходами, были прочно и удачно женаты, и разводиться ради пустоголовой красотки никто не собирался. Дураков нет. Были бы дураками, не сделали бы большие деньги.

Для поисков мужа нужны были модная одежда и услуги дорогих парикмахеров и косметологов, годы-то шли, а красота – товар скоропортящийся. Инге двадцать четыре – Маше двадцать шесть. Инге двадцать шесть – ее сестре уже двадцать восемь. Пора, пора. И рожать скорее, пока возраст не вышел. Заработки Инги таяли в мгновение ока, а результата все не было. Уровень Машкиных притязаний постепенно падал, мечты о принце рассыпались в прах, требования о финансовой состоятельности сошли на нет, остались две скромные составляющие: не урод и с постоянной работой. Ну хотя бы так. Лишь бы выйти замуж, родить ребенка, иметь полноценную семью.

Один раз почти получилось, Машка подцепила какого-то очень приличного холостяка с неплохой должностью, уже и заявление подали, и к свадьбе начали готовиться, но… Сорвалось. Инга скандала боялась, провоцировать никого не хотела, поэтому старалась не бывать дома, когда там находились сестра с женихом. Не то чтобы она имела завышенное мнение о собственной привлекательности, но ведь дурочка Маша такая мнительная, может придумать даже то, чего нет, а прецеденты все-таки были, и зачем им лишние ссоры и переживания? Жизнь и без того трудная. Примерно в это время у Инги образовался возлюбленный, к которому можно было уйти, что она и сделала с огромным облегчением.

Свадьба Машкина не состоялась, жених опомнился и свалил, а через несколько месяцев, когда выяснилось, что возлюбленный Инги склонен распускать руки, та вернулась под отчий кров. И все началось сначала.

Примерно через год нарисовался Валентин, и тут уж силы семьи Гесс оказались брошены на то, чтобы Мария снова не потерпела фиаско. Инга заблаговременно ушла жить к очередному поклоннику, который ей не особенно нравился, но она готова была на любые жертвы, только бы, не дай бог, ничем не помешать обожаемой старшей сестренке. У Валентина собственного отдельного жилья не имелось, снимать квартиру доходы не позволяли, и понятно было с самого начала, что если ему жить с Машкой, то только у Гессов. Маша завлекала и привязывала жениха подарками, а Инга крутилась как белка в колесе, дабы удовлетворить ненасытный аппетит сестры. Она должна. Она – старшая в семье, на ней ответственность, без нее все пойдет наперекосяк. Она – ангел-хранитель.

Любовник, к которому она ушла, чтобы не мешаться под ногами у Машки с ее Валентином, оказался нытиком и самовлюбленным нарциссом, влезшим в шкуру непризнанного гения и требовавшим от Инги бесконечных утешений, заверений, моральной и финансовой поддержки, а также критики в адрес тех, кто его, такого талантливого, не признает. Инга довольно быстро устала от этого нескончаемого театра, однако терпела, сколько могла. Сама для себя постановила ждать, пока Машка не забеременеет.

Но не дождалась. Свадьба состоялась, а беременность не торопилась наступать. И когда Инга Гесс вдруг поняла, что ей не нужен никто, кроме умирающего Игоря Андреевича Выходцева, она решительно прекратила все это никому не нужное, выматывающее притворство и вернулась домой. Мама с Машкой, конечно, не были в восторге, им гораздо больше нравилось, когда Инга раз в неделю забегала на пять минут, приносила деньги и исчезала. Но не выгонять же родную дочь и сестру, которая здесь прописана и всех их содержит!

Инге все надоело. Ей надоело быть старшей и ответственной за всё и всех подряд, в том числе и рядом со своими любовниками. И почему она всегда выбирает каких-то уродцев, порочных невротиков с комплексом неудачника?

Артем был совсем другим. Спокойным, самостоятельным, не нуждающимся в няньке или утешительнице. Человек порядка и установленных им