Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

прибегнул к своей излюбленной тактике запутывания. Проект «Далекий рассвет» упоминался лишь вскользь. Он особо подчеркнул, что этот перспективный проект лучше отложить на более поздний срок — тем большим будет тогда успех его осуществления. Основную же часть отчета занимала мысль о том, как блестяще удалась дискредитация Ватикана. Успех по всем направлениям! Все итальянские и многочисленные иностранные СМИ уже вовсю рассказывали о небольшой моторной яхте на Тибре, полностью уничтоженной ночным взрывом. При этом все пассажиры на борту погибли. То, что постепенно выяснит полиция, а затем подхватят самые солидные СМИ, Чжан уже сейчас писал в своем отчете: взрыв был вызван неисправным бензопроводом. Нет ни малейшего намека на то, что имело место хоть какое-то постороннее вмешательство. Яхту арендовали несколько дней назад и залог внесли наличными, что было хотя и необычно, но не противозаконно. Идентификация шести трупов показала, что пятеро из них были молодыми проститутками мужского пола. Но настоящую сенсацию вызовет личность шестого погибшего — высокопоставленного сотрудника Ватикана, некого монсеньора Ринанцо.

LXXXI

Десятый день конклава

— Должно познать себя…

Голос камерария эхом разнесся по Сикстинской капелле на десятый день конклава, и на несколько мгновений эта библейская цитата, казалось, благоговейно парила над головами собравшихся кардиналов.

Во-первых, Де Дженнаро подробно рассказал о событиях последних дней, в частности о том, какие роли в них сыграли кардиналы Рубино, Сангалли, Фризо, Казароли и Монти, а также Донато Кавелли.

Кроме того, камерарий сообщил, что после долгих раздумий он объявляет о принятом решении: временно не предавать огласке события, которые омрачили этот конклав. Пресса, падкая до сенсаций, набросилась бы на произошедшее, как стервятник на падаль, в то время как главное — выбор святого отца — было бы низведено до второстепенного события. Это противоречило бы самому духу церкви. Через двадцать или тридцать лет можно будет снова подумать о том, стоит ли информировать общественность об ужасных обстоятельствах, связанных с этим конклавом, но пока что молчание — золото.

Это, конечно, всего лишь его скромное мнение. Окончательное решение о том, как надлежит действовать в этой ситуации, принадлежит будущему папе. Однако сейчас стоит придерживаться именно такой линии поведения.

— Во время конклава стало очевидно, — продолжил он, — что не все кардиналы способны следовать своей свободной воле. Они по разным причинам вынуждены подчиняться желаниям третьей силы, пусть Господь нам ее когда-нибудь откроет. Я никого не осуждаю, мы все ошибаемся, и кто из нас без греха, тот пусть первый бросит в меня камень. Но я призываю этих кардиналов отдавать пустой бюллетень на всех последующих выборах. Эти листы будут учитываться не как голоса воздержавшихся, а просто как несуществующие, чтобы не были заблокированы выборы с большинством в две трети голосов. Я не хочу знать, о ком конкретно идет речь. Скажу еще раз: «Должно познать себя».

Молчание повисло над конклавом, и никто не смел посмотреть в глаза друг другу.

LXXXII

В девятый раз из дымохода над Сикстинской капеллой повалил дым. В толпе на площади Святого Петра уже началось ликование, которое, однако, тотчас же угасло. Дым снова был темным. Гул разочарования прокатился по площади. Затем, однако, снова возобновились аплодисменты. С каждой секундой дым становился светлее — видно, в печи еще оставались остатки красящего химического вещества, но они прогорели, и вскоре стало понятно, что дым все-таки белый.

— Habemus Papam! — радостно отозвалось со всех сторон площади с неподобающей для протокола поспешностью.

Через полчаса настало время, когда кардинал-декан вышел на центральный балкон собора Святого Петра — Лоджию благословения — и провозгласил настоящее имя новоизбранного святейшего отца.

В тот же день в Ватикан поступило множество звонков от глав государств со всего мира. Один из них особенно сердечно подтвердил, что, при всей разнице во взглядах, неизменной остается глубина уважения к папе и стремление к тому, чтобы крепли дружба и сотрудничество с Китайской Народной Республикой.

Это был радостный и торжественный день, но уже завтра нового главу католической церкви ожидала никогда не уменьшающаяся гора проблем и задач. Одна из них заключалась в том, чтобы как можно скорее выяснить, какие кардиналы совершили поступки, сделавшие их уязвимыми для шантажа. Начать нужно было с тех, кто не участвовал в выборе папы, но рано или поздно найдутся и остальные.

Этот вопрос будет по старой доброй традиции решаться курией. Ни одного из этих кардиналов не обвинят, не накажут и не разоблачат, однако отныне эти люди будут находиться вдали от Рима и не смогут иметь никакого влияния на дела церкви. Разумеется, это не изгнание, ведь существует проверенная и не вызывающая возражений риторика: «Ваше высокопреосвященство, вы нужны в Африке».

LXXXIII

Несколько дней длилось ожидание, не сделает ли Ватикан заявление, способное каким-то образом навредить министерству, но, по-видимому, в Риме были достаточно умны, чтобы воздержаться от этого. Заключительный отчет Чжана немедленно отправился в шредер заместителя министра, и, следовательно, всего, о чем там говорилось, как бы никогда и не происходило. Чтобы произошедшее так и осталось в тайне, все, как, впрочем, и всегда, было проделано с величайшей тщательностью. Во-первых, все сотрудники китайского представительства в Риме были рассеяны по всему миру. Лица в министерстве, имевшие отношение к Чжану, назначены на другие должности. Имя Чжана — человека, который, как говорили, не отбрасывал даже тень при ходьбе, — удалили из всех документов. Файлы, даже те, которые имели к делу лишь косвенное отношение, были уничтожены. Сам же Чжан больше никогда не появлялся ни на своем рабочем месте, ни в своей квартире. Аккуратно пущенный слух сводился к тому, что он решил отдохнуть в Гуйяне. О нем и о его секретарше, которая при самом пристрастном допросе снова и снова уверяла, что ничего не знала о проекте шефа, никто никогда ничего больше не слышал.

ЭПИЛОГ

Через неделю

За последние несколько десятилетий Кавелли иногда случалось обменяться парой ничего не значащих фраз с римским папой. В основном во время случайных встреч в Ватиканских садах. Но в это утро понедельника его впервые официально пригласили на приватную аудиенцию. Хотя Кавелли всегда считал пустой глупостью все ордена и звания, ему пришлось сглотнуть комок в горле, когда святейший отец надел ему на шею орденскую цепь высшей награды Ватикана за особые заслуги перед католической церковью — Militia Domini Nostri Jesu Christi, Военный орден Господа Нашего Иисуса Христа, представляющий собой белый латинский крест, с красной эмалью, под золотой короной. Такую награду